Главные персонажи книги А. В. Дьякова ‘Философия постструктурализма во Франции‘ — это Ролан Барт, Юлия Кристева, Мишель Фуко, Жан Бодрийяр, Жиль Делёз, Жак Деррида, Жак Лакан и Феликс Гваттари. В целом Дьяков отмечает превращение философии в литературное творчество (поэтическое мышление):
‘за постструктуралистскими концептами стоит «постмодернистская чувствительность» их авторов — 1) зачастую неосознаваемая парадигмальная установка на восприятие мира как хаоса и 2) «поэтическое мышление», доставшееся постструктуралистам в наследство от Хайдеггера и проявляющееся в форме «метафорической эссеистики».’
‘Уже Гуссерль говорил о конце философии как строгой науки. И такой «конец» выглядит вполне закономерным: в Новое время философия взяла на себя функции, вообще-то ей несвойственные. Философия — по природе своей ближе к литературе, чем к науке. В философии, тяготеющей к строгой научности, происходит подмена предмета, и это неизбежно ведёт к её концу. Это мы можем наблюдать сегодня; такая философия, действительно, уходит в прошлое. Но философии, понимаемой как творческое производство концептов, ничто не угрожает. Таким образом, философия просто «возвращается домой».’
Ниже несколько цитат из книги, организованные следующим образом:
- Левой! Левой! Левой!
- Смерть автора
- Смерть субъекта
- Симулякр
- Мир как текст
Левой! Левой! Левой!
‘Кристева ещё в начале 1970-х считала Мао Цзе-дуна единственным после В.И. Ленина политическим деятелем, настаивавшим на необходимости работать над языком и письмом для революционного изменения идеологии.’
‘Присоединившись в начале 1950-х гг. к Французской коммунистической партии, Фуко имел дело не с самим Марксом, а с его сталинистской интерпретацией.’
‘Вокруг Лакана группировались мятежно настроенные интеллигенты, видя в нём глашатая революционных идей. Сам Лакан вдохновлялся идеями Мао Цзе-дуна и китайской Культурной революцией.’
‘Х.А.Г. Ланда из Сарагосского университета даёт по Гваттари такую справку: «французский философ-постструктуралист и психоаналитик, троцкист, коммунист и сторонник свободной психиатрии».’
Смерть автора
‘Однако уже к концу 1960-х он [Барт] стал утверждать, что текст не нуждается в авторе. Текст есть многомерное пространство, где сочетаются и «спорят» друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным: «текст соткан из цитат, отсылающих к тысячам культурных источников». Всё это многообразие сходится в некоем фокусе, которым является не автор, но читатель — читатель как точка схождения видов письма, не имеющий никаких индивидуальных черт.’
‘В своей знаменитой статье «Смерть автора» (1968) Барт утверждал, что «письмо — та область неопределенности, неоднородности и уклончивости, где теряются следы нашей субъективности, чёрно-белый лабиринт, где исчезает всякая самотождественность, и в первую очередь телесная тождественность пишущего». Автор существовал не всегда: его изобрели в Новое время благодаря английскому эмпиризму, французскому рационализму и протестантскому принципу личной веры.’
[Фуко] ‘Номадизм — это бегство субъекта, его ускользание от рационального дискурса и ещё в одном отношении: номадизм есть «смерть автора». Институт автора и авторских прав существовал не всегда, и нет никаких оснований рассчитывать на то, что он будет существовать вечно. Авторское право и культ автора возникают вместе с буржуазными отношениями и вместе с ними могут исчезнуть.’
Смерть субъекта
‘Вновь мы сталкиваемся со «смертью субъекта», возвещённой Бартом ещё в «Мифологиях». Значение и субъект, утверждает Пешё, производятся в истории и детерминированы историческим дискурсом. Дискурс всегда соотносится с «уже сказанным» и «уже услышанным». Поэтому в любом дискурсе присутствуют следы дискурсных элементов предшествующих дискурсов, субъекты которых забыты.’
‘Лакан постоянно избегает употребления термина «индивид» и говорит о «субъекте» как тексте, данном аналитику во время психоаналитического сеанса. Никакой общей теории субъекта у него нет, и сам он заявлял, что любая теория субъекта есть «блевотина интуитивистской психологии». Поэтому можно сказать, что в теории Лакана имеет место «смерть субъекта», по крайней мере — в субъективистском понимании. Во время сеанса психоанализа пациент исчезает как субъект и становится означающим.’
‘Делёз уподобил характер связей между означающим и означаемым ризоме — хаотически растущему в любых направлениях корневищу, у которого нет никакого центрального стебля или корня. Выходя на поверхность, корни становятся стеблями, а стебли, оказавшись в земле, растут как корни. Такова же ситуация с субъектом. Он постоянно «становится» во всех вероятных направлениях, но никакого магистрального направления у этого становления нет. Кроме того, субъект — это всегда «становящееся», но никогда не «ставшее». Последняя позиция означает для субъекта смерть.’
Симулякр
‘Бодрийяр сам возрождает Структуру под другим именем — под именем Симуляции. Симуляция определяется как отношение между элементами системы, которые обмениваются только друг на друга и ни на что иное. Бодрийяровский симулякр «пуст», он не имеет соответствий ни в языке, ни в какой бы то ни было ещё «реальности».’
‘Понятие «симулякр» в массовом сознании сегодня устойчиво связано с работами Бодрийяра. Однако его «изобретателем» был вовсе не Бодрийяр; французский философ лишь представил его в стройной схеме. Во французской традиции этот термин стал употребимым благодаря трудам Ж. Батая, П. Клоссовски и А. Кожева. Словом «simulacrum» Лукреций переводил эпикуровский «eicon», обозначающий познавательный образ. Делёз предпринял весьма основательный анализ этого античного симулякра, ставший для него основанием критики платонизма. Однако именно Бодрийяру удалось сделать этот концепт наглядным и в то же время «прозрачным» для понимания.’
‘В «Симулякрах и симуляции» Бодрийяр обращается к аллегории Борхеса: карта Империи размерами с саму Империю покрывает всю её территорию; со временем карта изнашивается, от неё остаются лишь фрагменты, и теперь уже невозможно точно установить, где карта Империи, а где сама Империя. Такова тотальная симуляция, в которой оказалось современное человечество: гиперреальность как синтез комбинаторных моделей в гиперпространстве. Реальность теперь производна от матриц, банков памяти и управляющих моделей, т.е. функциональна. Гиперреальность не стабильна, но метастабильна, она свободна от различий между Реальным и Воображаемым.’
Мир как текст
‘С самого начала своего научного творчества Барт выступает борцом против всякого рода тоталитаризма. Прочитывая, в традициях структурализма, весь мир как текст, он ищет пути преодоления тоталитаризма дискурсивного, который он склонен отождествлять с мелкобуржуазным мышлением.’
‘Деррида рассматривает весь мир как текст, и этот текст не сводится к языку. Надо признать, что здесь Деррида движется в русле общих для большинства постструктуралистов представлений о текстуальной природе мира.’
‘Человеческому мышлению, таким образом, присущ фаллоцентризм, определяющий повседневное поведение индивида, который в текстуальном отношении выражается как фаллологоцентризм. Эта концепция Лакана оказала и продолжает оказывать большое влияние на всё постструктуралистское движение; при этом одни исследователи принимают её (Деррида и др.), а другие резко не приемлют (Кристева и другие феминистки).’
Интересно, удастся ли превратить бунтарей в классиков философии?
Информация
Дьяков, А. В. Философия постструктурализма во Франции, 2008.