Вернер Гейзенберг: Порядок действительности

В сорокалетнем возрасте Вернер Гейзенберг создал философский трактат, который правда так и остался лежать в письменном столе без названия. Он был посмертно опубликован в 1984 году, а в последующем издании в 1989 году издатель дал трактату название ‘Порядок действительности (Ordnung der Wirklichkeit)‘. В работе известный физик создает целостную картину мира, в которой сочетаются наука, искусство и духовность. Следует особо отметить время написания: с 1941 по 1942 год, когда Гейзенберг работал над созданием ядерной бомбы для третьего Рейха.

Работе Гейзенберга посвящена статья В. П. Визгина и серия статьей И. А. Рыбниковой. В первой статье Рыбниковой кратко разбирается картина мира Гейзенберга, но в целом в ее статьях большее внимание уделяется разрешению проблем квантовой механики. Мне больше понравилась статья Визгина (Вернер Гейзенберг о соотношении искусства и науки) и ниже идет ряд цитат из этой работы, которые дают представление о взглядах Гейзенберга.

Визгин рассматривает взгляды Гейзенберга на науку и искусство. В первой части статьи (Соотношение науки, искусства и религии в рукописи 1942 г.) рассматривается непосредственно философский трактат, во второй к теме подключены другие произведения Гейзенберга (Эстетика науки Вернера Гейзенберга).

В философском трактате Гейзенберга большую роль играет ‘центральный порядок’:

‘Другая основная идея рукописи, идущая от Гёте, — идея упорядочивания реальности, которая предстает как многоуровневая, причем уровни эти ценностно различаются, а их образы формируются в истории творческими актами самих людей, ведомых их верованиями, сила которых в последнем счете исходит от «центрального порядка».’

‘От трансцендентального идеализма классической философской традиции Гейзенберг идет к исторически изменчивой антропологии верований, сохраняя, однако, платонистские мотивы в метафизике, особенно тогда, когда говорит о единстве «центрального порядка», обнаруживаемого равным образом в религии, искусстве, чистой науке, философии.’

‘Если космологическая физическая вселенная однородна и изотропна, то вселенная духа, или смысла, по Гейзенбергу, напротив, неоднородна и анизотропна. В такой неоднородной и анизотропной вселенной смыслов существует «центральный порядок» как источник осмысленности всего сущего и его поддержки. Гейзенберг подчеркивает, что к центральной области реальности ведет не только наука (прежде всего чистая): «…имеется, — говорит он, — много путей к этому центру… И наука — только один из них».’

‘Смысл жизни и мира свершается через наше посредничество, осуществляющее его в нашем творчестве, санкции и силы для которого в конечном счете исходят от «центрального порядка». Иными словами, для понятия смысла характерна неустранимость его антропологического измерения, которое не оторвано от онтологического «центра». Смысл не может быть поэтому обоснован чисто натуралистически.’

‘«Центральный порядок» у Гейзенберга есть метафора единой благой и прекрасной истины, соответствующей Единому неоплатоников, соотноситься с которой человек может только символическим образом. В мир символического общения с этой высшей сферой Гейзенберг включал не только философское умозрение, художественное творчество и, конечно, чистую науку.’

Визгин следующим образом передает видение Гейзенберга об отношении науки к ‘центральному порядку’:

‘Описание отношения науки к «центральной области», или «порядку», у Гейзенберга характеризуется амбивалентностью.’

«Центральная область, — говорит он, — исходя из которой мы оформляем самое реальное, составляет для языка науки бесконечно удаленную сингулярность, которая в конечном счете имеет решающее значение для упорядочивания, но которая не может быть им схвачена. И, напротив, язык верований не может судить о той области реальности, которая является объективируемой и отделенной от нас самих.»

‘Гейзенберг свидетельствует здесь о дополнительности языков науки и религии; один из них не может схватить ту область, к которой приспособлен другой.’

‘Но в то же время Гейзенберг допускает, что чистая наука безусловно имеет доступ в сферу «центрального порядка». В финале рукописи в противовес сказанному в ней о границах применимости научного языка говорится о том, что чистая наука безусловно достигает «центральной области» реальности, что ее язык способен раскрывать ее скрытые гармонии и что в этом он следует не нашим прихотям, а решениям свыше. Именно в этом мы и видим амбивалентность в понимании Гейзенбергом связи науки с «центральным порядком».’

‘В этой области «совершенно чистой истины», говорит Гейзенберг, «невозможно быть обманутым и что именно здесь решаем не мы, а любовь Бога».’

‘Гейзенберг здесь рисует своего рода сциентистскую утопию, в центре которой стоит «чистый» ученый. Правда, не забыт и художник, что и приводит к максимальному сближению искусства и науки. «Самыми важными, — говорит Гейзенберг, — являются области чистой науки, где нет больше вопроса о практических приложениях, но где чистая мысль улавливает в мире скрытые в нем гармонии. И это наиболее внутренняя область, где наука и искусство не могут больше отличаться друг от друга».’

О соотношении науки и искусства:

‘Гейзенберг не отрицал различия между наукой и искусством. Но это различие касается формы и языка, но не конечного содержания, или предмета, которое он считал в принципе единым и для научного познания, и для искусства. «У искусства, — говорит Гейзенберг, — другие задачи, чем у науки. Если наука объясняет, делает понятным, то искусство должно изображать, просветлять и делать зримой основу человеческой жизни».’

В заключение отношение Гейзенберга к возможностям объективизации мира:

‘«Научное упорядочивание, — говорит Гейзенберг, — исходит из повторения, из номологической регулярности». Идеал научного представления взаимосвязей (Гейзенберг в позитивистском духе уклоняется от термина «вещь», предпочитая ему термин «взаимосвязь») — объективное номологическое их выражение. Но объект конституируется исключением субъекта. Однако Гейзенберг отдает себе отчет в том, что в жизни, искусстве, религии это невозможно. Невозможно в полной мере даже в таких областях науки, как квантовая механика. «Существуют, — говорит он, — обширные области реальности, где подобная объективация невозможна».’

Похоже, что Гейзенберг находил определенное удовлетворение в том, что квантовая механика не удовлетворяла обычным критериям физиков к физическим теориям.

Информация

Визгин, В. П. Вернер Гейзенберг о соотношении искусства и науки. В кн. Наука и искусство, 2005, с. 95-120.

Также в кн. Виктор Павлович Визгин. Наука в ее истории: взгляд философа, 2020, с. 503-524.

Рыбакова, И. А. Метафизика «Порядка действительности» В. Гейзенберга. Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке 2 (52) (2020): 117-127.

Рыбакова не знала о статье Визгина.

Обсуждение

https://evgeniirudnyi.livejournal.com/299416.html


Опубликовано

в

©