Прочитал лекцию Хавьера Субири о философии Аристотеля. Мне понравилась гармоничность картины миры Аристотеля, поскольку роль философа в этой картине мире является вполне значительной. Что в свою очередь не может не радовать. Ниже несколько цитат из лекций Субири, показывающие идеи Аристотеля в этом отношении.
Коротко суть позиции выражает такое описание, которое является результатом проработанной философской позиции:
‘Знание, к которому мы стремимся по природе, есть не какое угодно знание, а именно знание, в котором мы утверждены в истине вещей. И знаком того, что это желание свойственно нам по природе, служит наслаждение, удовольствие, получаемое от ощущений.’
Теперь по порядку. Вначале приведу описание того, что такое Нус, понятие, которое играло важную роль в позиции Аристотеля. Ниже описание роли Нуса в науке:
‘При всем том, говорит Аристотель, эта наука ограниченна, потому что хотя она и кажет нам необходимость, но кажет ее ограниченным образом. … Дело в том, что любое доказательство, как мы видели, опирается на некие начала. Эти начала суть не только и не столько посылки доказательного рассуждения, сколько первичные предпосылки, которые в самой вещи составляют основание ее необходимости. Поэтому базовые начала недостижимы путем доказательства.’
‘Человек познает базовые начала необходимости чего-либо другим способом познания: посредством умного постижения (нус). Аристотель понимает здесь «умное постижение» (нус) не в смысле акта некоей способности, а в смысле способа познания. Это слово нус часто переводили как «Разум».’
Следующее важное понятие — это Теос (Бог):
‘для Аристотеля Теос – это благороднейшая и самодостаточнейшая из субстанций, самая совершенная субстанция, и что поэтому наука о сущем как таковом, то есть о субстанции, может называться также теологией – наукой о самой совершенной субстанции. Это тем более вероятно, что, с точки зрения Аристотеля, Бог не творит и не производит вещи. Природа, говорит Аристотель, включает в себя Теос, но именно в качестве наилучшей из субстанций. В природе субстанции находятся в постоянном движении возникновения и уничтожения; в этом движении они стремятся утвердиться в качестве субстанций, то есть реализовать свое собственное естество. Это стремление проистекает из природы каждой субстанции; но актуализируется оно, как такое стремление, или тенденция, действием Теоса как благороднейшей из субстанций. Именно поэтому Теос зовется высшим благом.’
Теперь рассмотрим, что Аристотель понимал под созерцанием:
‘С точки зрения Аристотеля, иметь досуг – значит не бездельничать, а иметь время и средства для не-необходимого, не связанного с жизненной занятостью: идти к вещам только через сами вещи, узнать о них только через то, что они суть. Знание, обретенное в досуге есть созерцание.’
‘То, что созерцание, теория, не рождается из какой-либо жизненной нужды, подтверждается, по словам Аристотеля, тем, что движущей силой, побудившей человека на досуге предаться созерцанию, было не что иное, как изумление. Так вот, изумление, о котором здесь говорит Аристотель, – это не просто удивление, а сократическое изумление. То изумление, которое охватывает человека, который думал, что превосходно знает свое дело, пока в один прекрасный день не обнаружил, что именно то, что казалось ему известным лучше всего, в своей глубине ему абсолютно неизвестно, неведомо.’
С учетом сказанного выше позиция Аристотеля выражается следующим образом:
‘Философия для Аристотеля, как мы видели, есть наивысший способ созерцания. Так вот, всякая теория, всякое созерцание представляет собой человеческую деятельность. Речь идет не о том, что человеком спорадически и нерегулярно выполняются некоторые созерцательные акты, а о том, что созерцание – это непрерывная деятельность, по отношению к которой изолированные акты суть не более чем фрагменты. Поэтому философия, эта высшая форма созерцания, представляет собой деятельность, а не ряд разрозненных действий.’
‘Так вот, для Аристотеля жизнь созерцательная – это счастливейшая из жизней, потому что ее конечная цель, телос, наиболее благородна. В самом деле, жизнь созерцательная это биос, определяемый наивысшей частью души, а внутри нее – вершиной этой наивысшей части, Нусом. Поэтому ее телос – наивысший из всех, к какому человек только может стремиться и тянуться. Стало быть, такая жизнь определяется добродетелью наилучшего. Это и есть высочайшее счастье.’
‘Созерцательная жизнь – не только наивысшая жизнь; она есть не что иное, добавляет он, как жизнь божественная. И это так по двум причинам. Во-первых, как мы неоднократно отмечали, из-за ее предмета. Предмет созерцательной жизни – самое божественное, что есть в мире: «всегда сущее» и в силу этого бессмертное. Поэтому в него входит также Теос. Но этот предмет божествен еще и потому, что он представляет собой образ жизни самого Теоса. В самом деле, Теос – это абсолютно субсистирующая субстанция, то есть субстанция, независимая от всех прочих. В силу этого Теос есть субстанция, представляющая собой чистую актуальность; акт, который есть чистая актуальная деятельность. И эта деятельность именно поэтому есть абсолютное совершенство. … «И тем не менее, – говорит Аристотель, – мы все утверждаем, что боги существуют и суть чистая актуальная деятельность. Поэтому в чем ином могла бы заключаться (их жизнь), если не в созерцании? Следовательно, божественная деятельность может быть только созерцательной». Более того: само созерцание и есть то, в чем состоит жизнь Теоса, потому что созерцание есть акт Нуса, а ведь «актуальная деятельность Нуса – это жизнь». И это созерцание, в свою очередь, является чистым: оно не зависит ни от каких предметов вне Теоса. В своем созерцании Теос лишь познает самого себя; он есть Нус Нуса. Именно благодаря такой жизни Теос обладает совершенным счастьем: ведь счастье, как мы уже видели, заключается в пользовании плодами акта деятельности. Стало быть, в своем созерцании Теос абсолютно совершенен и счастлив той жизнью, которая «всегда есть».’
‘Созерцание – это деятельность, а не просто ряд не связанных между собою действий; это биос. Поэтому проблема, которую созерцательное познание ставит перед Аристотелем, – это проблема познания того, в чем заключается созерцательная жизнь: жизнь того, кто посвящает себя всматриванию в бытие вещей. Такой биос заключается в актуальной деятельности Нуса – наиболее возвышенной и божественной деятельности, доставляющей совершенное счастье.’
‘Так вот, для Аристотеля первая философия, эта аподиктическая наука, доказательная наука о сущем как таковом, есть наивысшая форма созерцания. В самом деле, именно созерцание, теория, исследует вещи не только поскольку они таковы, каковы они суть, но и поскольку они суть. Вот почему эта философия, как первая, будет первой не только в порядке мудрости, но и в порядке самого созерцания: она есть наивысшее созерцание. Поэтому и счастье, которое она доставляет человеку, тоже будет наивысшим. Таким образом, философ для Аристотеля, в его философии, – это человек, который обладает первой мудростью, то есть мудростью Нуса, разумеющей, что такое «бытие»; а потому он – человек поистине божественный и в то же время человечный.’
Информация
Хавьер Субири, Пять лекций о философии, Пер. с испанского Г.В. Вдовиной: Институт философии, теологии и истории св. Фомы; Москва; 2007. Лекция I, Аристотель. Изначально книга вышла в 1963 году.
См. также: Robert C. Bartlett, Masters of Greek Thought: Plato, Socrates, and Aristotle
Lecture Thirty, One Philosophy and the Good Life—Ethics 10.
Lecture Thirty Five, The Best Regime—Politics 7–8.
Обсуждение
https://evgeniirudnyi.livejournal.com/172456.html
См. также обсуждение у gignomai, в котором сравниваются Аристотель, Кант и Хайдеггер. Я привел дополнительные цитаты из Субири:
‘Но «бытие» – не просто одно из свойств, присущих всем вещам. Если бы дело обстояло таким образом, то философия познавала бы лишь одну – наивысшую – из характеристик вещей. Но дело обстоит иначе. Вопреки Платону, Аристотель настаивает на том, что «бытие» – не родовое свойство вещей, а такая характеристика, которая трансцендентальна по отношению ко всем прочим – в том числе индивидуальным – свойствам всякой вещи. Любые, даже наималейшие из свойств, в какой бы форме они ни существовали, заключены в сущести всякой вещи. Всё обладает своим способом бытия. Поэтому философия имеет не просто всеобщий характер, но объемлет все вещи и все то, что представляет собой каждая из вещей. Следовательно, познавая сущее как таковое, она познаёт всё постольку, поскольку оно «есть».’
‘Как для Аристотеля, так и для Канта философия есть знание о первых и наивысших началах всего, и в этом смысле она представляет собой метафизику. Но для Аристотеля это «всё» и это первоначало имеют совершенно определенный характер: речь идет о сущем как таковом. Но, с точки зрения Канта, это невозможно, потому что в том, что Аристотель называет «сущим», Кант усматривает непреодолимую двойственность. Если понимать под сущим то, что нам дано в созерцании, Кант напомнит о том, что в качестве данного это предполагаемое «сущее» – не более чем феномен, то есть объект; если же понимать под «сущим» сверхчувственное, то такое «сущее» не дано в созерцании.’
‘Философия, которая со времен Аристотеля была наукой о вещах как о сущих, наукой о сущем как таковом, становится отныне наукой о высших истинах. Согласно принципам разума, то, в чем совпадают все помысленные вещи, есть не «бытие», а «истина».’