‘В середине тридцатых годов Джордж Сартон (1884 — 1956) и Генри Сигерист (1891 — 1957), крестные отцы истории науки и истории медицины в указанном порядке, публично столкнулись между собой о соотношении своих дисциплин. Сартон, завидуя поддержке, которую университет Джонса Хопкинса оказал институту Сигериста по изучению истории медицины, и переживая отказ Гарвардского университета по созданию аналогичного центра для себя, отошел от свойственного ему метода, чтобы очернить медицину. Сартон подверг сомнению статус медицины как «науки» и утверждал, что «медицина всегда останется искусством». «Историк медицины, кто воображает, что он по одной этой причине является историком науки», добавил Сартон, «работает в рамках грубого заблуждения». Раздраженный Сигерист фыркнул, что медицина никогда не была «прикладной наукой» или «разделом науки» — и поэтому таким образом никак не входит в дела Сартона.’
Ronald L. Number, Science and Medicine
1 июня 2017. Я прочитал статью Сигериста. Приведенная цитата выше передает суть статьи несколько однобоко. Сигерист действительно пишет, что медицина не сводится к науке, поскольку в нее также включаются социальные и экономические отношения между врачами и остальными гражданами. Сигерист относит медицину к социальной науке и он считает, что медицину нельзя считать прикладной наукой. В качестве примера Сигерсит приводит географию и технологию — по его мнению их также нельзя отнести к прикладным наукам.
Большая часть статьи Сигериста посвящена тому, что крайне трудно найти деньги на исследования истории науки. В этом отношении он согласен с Сартоном, только Сигерист не считает, что в этом следует винить историков медицины. Сигерист обращает внимание на то, что Европа на спаде и катится к войне и что в США дальновидные люди (те, кто понимает необходимость изучения истории науки) не обладают властью. Сигерист также обращает внимание на страну, где изучение истории науки вызывает настоящий интерес: см. цитату ниже.
В целом статья Сигериста с моей точки зрения написана более разумно, чем статья Сартона.
‘Вам будет интересно услышать, что есть страна, в которой все большее внимание придается истории науки, Советский Союз. Я только что провел там несколько месяцев и я наполнен восхищением от того, что я там нашел. Классики науки, работы Гарвея, Галилея, Вольта, Гельмгольца и других были переведены на русский и были напечатаны тиражами 12000 и 15000 экземпляров, причем последний экземпляр был продан в течение нескольких недель после издания. … Я увидел эти книги по всей стране в библиотеках школ, фабрик, ферм. Я встретил молодого механика в коллективном хозяйстве на юге, который изучал работы Гальвани. Ему это давалось с трудом, «Но», сказал он, «как я могу стать инженером, как я смогу понять современную физику, если я вначале не прочитаю эти тексты.» На пароходе на Черном море я провел час около книжного киоска смотря на людей, чтобы попытаться узнать, какие книги они покупают наиболее часто. И кроме политической литературы они наболее часто покупали биографии великих ученых, которые были представлены в целой серии книг на продаже, биографии Парацельса, Вирхова, Коха, Пастера. … Академия [АН СССР] публикует работы Аристотеля и томы издаются тиражом 10000 экземпляров. Перевод книги Канта Пролегомены был опубликован в прошлом коду тиражам в 15000 экземпляров, число, которое вызывает головокружение, и все экземпляры были проданы за короткое время.’
Информация
Ronald L. Numbers, Science and Medicine, in Wrestling with Nature: From Omens to Science, eds. P. Harrison, R. L. Numbers, M. H. Shank, 2011, p. 201 — 224.
George Sarton, Second Preface to Volume XXIII: The History of Science versus the History of Medicine, Isis, 1935, v. 23, No. 2 pp. 313-320.
Сартон считает, что математика очень важна. На стр. 318 можно даже увидеть термин «математический гуманизм».
H. E. Sigerist, Preface to Volume IV. The History of Medicine and the History of Science. An Open Letter to George Sarton, Editor of Isis, Bulletin of the History of Medicine, 1936, v. 4, p. 1 — 13.