Большинство околонаучных обсуждений касаются сциентизма, а не науки как таковой. Проведение границы между наукой и сциентизмом требует отдельных усилий, но есть один четкий признак когда ее несложно провести — в случае, когда интеллектуалы заявляют о том, что наука доказала, что Бога нет, и что вся история науки представляет собой войну между религией и наукой.
Хорошим примером является позиция Стивена Пинкера, выраженная в книге ‘Просвещение сегодня‘. Во второй части книги Пинкер обсуждает прогресс развития человечества на основе анализа обширных статистических данных. В книге утверждается, что достигнутое является заслугой исключительно науки и Просвещения, при этом религия относится к противникам проекта Просвещения и поэтому предлагается с ней решительно разобраться.
Ниже вольное изложение статьи историка Лоуренса Принчипе ‘Сциентизм и религия науки‘, в которой рассказывается о истории появлении позиции, озвученной выше.
Центральное убеждение сциентизма связано с тем, что наука и научный метод являются единственным способом познания, а все другие способы познания предаются анафеме. Все убеждения, которые нельзя получить научным методом, являются бессмысленными и поэтому они должны быть исключены из рационального дискурса. В зависимости от ваших предпочтений можно предложить для описания позиции сциентизма политическую или религиозную метафору — империализм или евангелизм.
Выделение сциентизмом исключительной роли науки во многом направлено против религиозных институтов. Религия говорит о человеческих ценностях, но эти утверждения никак не связаны с наукой. Вывод, с точки зрения сциентизма очевидный …
Можно часто услышать о конфликте между наукой и религией. Однако современные историки науки отвергают упрощенный взгляд, при котором наука развивалась в ходе постоянной войны с религией. Никто не отрицает наличие конфликтов при обсуждении учеными и теологами тех или иных вопросах, но разнообразия мнений и претензий неразрывно присуще интеллектуальной истории как таковой. Поэтому более разумно говорить о конфликте в смысле войны не между наукой и религией, а между сциентизмом и религией. Поскольку это является центральным пунктом современного сциентизма, имеет смысл рассмотреть исторические корни и мотивации такой позиции.
Точкой отсчета при возникновении взгляда о борьбе науки и религии является позитивизм философа Огюста Конта (1798 — 1857). После событий, связанных с французской революцией, приходом к власти Наполеона и его падении, Конт искал пути обновления общества. В 1840-ых годах Конт предложил закон о трех стадиях развития общества: теология, метафизика, наука. Конт рассматривал Просвещение как завершение первой стадии, эпоху Наполеона как вторую стадию, а далее Конт утверждал, что человечество вступает в стадию позитивной науки, когда можно будет создать общество на научной основе.
Позитивизм Конта связывал религию с примитивным уровнем развития общества, а науку со зрелым. Поэтому взгляды Конта приводили к мысли о войне между наукой и религией и такая точка зрения была популяризована Джоном Уильямом Дрейпером (1811 — 1882) в книге ‘История конфликта между религией и наукой (History of the conflict between religion and science)’, опубликованной в 1874 году. Книга стала бестселлером и выдержала немереное количество изданий вплоть до наших дней.
Следует отметить, что Дрейпер в основном боролся с католицизмом:
‘Римский католицизм и Наука признаются их сторонниками как абсолютно несовместимыми; они не могут существовать вместе … человечество должно сделать свой выбор, оно не может иметь и то, и другое.’
Протестантизм с точки зрения Дрейпера с небольшими модификациями вполне можно было совместить с наукой. Наверное, именно поэтому перевод книги Дрейпера на русский язык в 1876 году носил название История отношений между католицизмом и наукой. Пристрастное отношение Дрейпера к католицизму можно объяснить как его негативным отношением к эмигрантам в США из католических стран, так и сложными религиозными отношениями в семье Дрейпера (отец Дрейпера стал методистом, в то время как большинство родственников были католиками, сестра Дрейпера позднее перешла в католичество).
Книгу Дрейпера следует рассматривать в контексте его предыдущих книг (History of the intellectual development of Europe и Thoughts on the Future Civil Policy of America), в которых он продвигал редукционистский взгляд на историю человечества. Все события истории определяются климатом и физиологией, поэтому существует универсальный закон развития, которые определяет не только развитие физического и биологического мира, но также интеллектуальное развитие людей и развитие человеческой цивилизации в целом.
Через два года после выхода книги Дрейпера появилась первая версия аналогичной книги ‘Война науки (The Warfare of Science)’, опубликованная Эндрю Диксоном Уайтом (1832 — 1918), один из основателей Корнеллского университета. Окончательная версия книги вышла в 1896 году под названием История войны науки с теологией в христианском мире (A History of the Warfare of Science with Theology in Christendom). Книга была написана в виде научной монографии и в ней говорилось, что религия неплоха сама по себе, но что религии не следует вмешиваться в науку.
Влияние обоих книг трудно переоценить. Именно они способствовали проникновению в широкую культуры идеи борьбы между наукой и религией, хотя с точки зрения исторический науки обе книги не выдерживают критики. Например, в обоих книгах повторялась история о том, что во времена Колумба церковь считала Землю плоской. Эту историю для красного словца включил Вашингтон Ирвинг (1783 — 1859) в книгу ‘История жизни и путешествий Христофора Колумба‘ и с тех пор можно нередко об этом услышать. В статье Принчипе есть другие примеры с критикой книг Дрейпера и Уайта.
Принчипе отмечает, что стиль книг Дрейпера и Уайта оказался похож на стиль истории раннего христианства. Обладатели истинного знания подвергаются унижениям и наказаниям, но, в конце концов, побеждают. Разница только в том, что у Дрейпера и Уайта в роли святых, пророков и священников выступали ученые.
Миф о такой истории науки по-прежнему лежит в основе сциентизма и он повторяется снова и снова. Принчипе рассказывает о возмущенных письмах сторонников идей, описанных выше, которые из его книг и популярных лекций узнают о том, что научные революционеры семнадцатого века искренне верили в Бога. Многим так хочется верить в постоянную борьбу науки и религии, что они просто не могут примириться с историческими фактами.
С другой стороны, книги Дрейпера и Уайта легли на подготовленную почву. Принчипе связывает это с тем, что сама профессия ученого только складывалась в девятнадцатом веке. Многие исследователи природы были любителями и у них не было надежных источников доходов. Была необходимость укрепить авторитет ученых и их позицию в обществе. Это совпало с секуляризацией государственных институтов и таким образом было достаточно естественным придать ученым тот авторитет, которым до этого в обществе обладали религиозные деятели. Принчипе не упоминает Ницше и волю к власти, но это вытекает из его обсуждения.
Далее Принчипе рассматривает сциентизм в настоящее время. Он обращает внимание на то, что рост сциентизма совпал с ростом религиозного фундаментализма, и Принчипе обращает внимание на сходство фундаментализма и сциентизма.
Христианский фундаментализм — это продукт двадцатого века. Он зародился среди протестантов сельских районов Америки в начале двадцатого века (Дрейпер, наверное, перевернулся в могиле), которые почувствовали, что Америка меняется и их точка зрения более не совпадает с общепринятой. Фундаментализм возродился в начале шестидесятых годов как реакция на введение новых учебников — точно также представители сельских районов почувствовали внешнюю угрозу и объединились.
Похожим образом в конце двадцатого века изменилось положение ученых. По многим причинам прошли времена, когда наука была чемпионом прогресса, развития и истины. Это связано с постмодернисткой критикой науки, с разочарованием, связанным с провалом обещаний науки решить гуманитарные проблемы и принести мир, критикой загрязнений от ядерных и химических отходов, определенный анти-интеллектуализмом среди интеллектуалов. К этому добавилась атака христианских фундаменталистов. Поскольку наука сильно зависит от государственного финансирования, ученые почувствовали угрозу своему положению. Реакция ученых похожа на реакцию фундаменталистов — прямая атака на тех, кто рассматривается как противники или соперники.
Таким образом, усиленное обсуждение науки и религии можно рассматривать как борьбу двух крайних позиций (фундаментализма и сциентизма), которые озабочены потерей своего влияния на широкую публику. Принчипе специально оговаривает, что это утверждение не относится к защите учеными установленных научных заключений и стремлению улучшить образование.
Принчипе считает, что такое положение вредит обществу, поскольку ведет к поляризации и не способствует решению накопившихся проблем. Принчипе видит решение в определенной доле скептицизма, с которым широкая публика должна воспринимать утверждения с обоих сторон, и он обсуждает, каким образом такое было бы возможно. Я бы сказал, что решение заключается в культивировании вопроса «Как вы это узнали?».
В заключение я вернусь к Стивену Пинкеру и процитирую его программное заявление из книги ‘Просвещение сегодня‘:
‘Второй закон … определяет конечную цель жизни, разума и человеческого стремления: привести в действие энергию и информацию, чтобы сдержать волну энтропии и создать убежища благодатного порядка.’
Как же надо верить, чтобы в здравом уме выдавать такие сентенции как научные?
Информация
Lawrence M. Principe, Scientism and the Religion of Science, in Scientism: The New Orthodoxy, 2015, p. 41-61.
Обсуждение
https://evgeniirudnyi.livejournal.com/228234.html
19.12.2023 Природа не терпит пустоты
‘В середине XIX в. в книге «Будущее науки», написанной в 1848 г., но опубликованной гораздо позднее, Э. Ренан писал: «Наука имеет ценность лишь постольку, поскольку она может заменить религию», «наука представляет собой из себя религию. В будущем лишь наука будет давать символы веры и она одна сможет дать человеку разрешение вечных проблем, которого так настоятельно добивается человеческая природа». Эти сциентистские притязания на то, что наука преобразует не только естественную, но и человеческую природу, отнюдь не умерли вместе с XIX в. Они нашли свое продолжение и в XX в.’
Жозеф Эрнест Ренан (Joseph Ernest Renan, 1823 — 1892) — французский историк религии, филолог, философ и публицист.
Александр Павлович Огурцов, Философия науки: двадцатый век: Концепции и проблемы. В 3 частях, Часть первая: Философия науки: исследовательские программы, 2011.
https://evgeniirudnyi.livejournal.com/345149.html
06.04.2025 Религия и наука
Мой комментарий (отредактированный).
‘Церковь продолжала делать всё то же самое и в 17 веке. Но времена изменились. Появилось поколение светских учёных, которые считали, что не церковь, а сообщество интеллектуалов должно обладать монополией на истину.’
В этом контексте лучше заменить церковь на религию, поскольку ‘церковь как академия наук’ прекратила существование в ходе Реформации, когда верующие христиане не смогли согласиться между собой в вопросе о правильном пути к спасению и стали по этому поводу убивать друг друга.
В то же время последующее развитие не привело к разрыву науки с религией. Уже схоласты проводили отличие между теологией и наукой, поскольку сведения из Библии достаточно ограничены и не затрагивают большинство практических вопросы. Общий вопрос однако был следующий — связь между Откровением (Библия) и Творением. Например, позиция Фомы Аквинского была такая — изучение Творения не может находится в противоречии с Откровением. В целом это отражало позицию церкви в отношении науки.
В случае Галилея католическая церковь решила, что гелиоцентрическая система находится в противоречии с Библией. Правда, история с Галилеем была гораздо более сложная, поскольку в данном случае ‘церковь решила’ означает ‘решение приняли конкретные люди в конкретных обстоятельствах’ и требуется понимание причин действия людей, принимавших решение.
В любом случае большинство ученых 19-ого века не видели противоречия между теологией и наукой, более того у многих известных физиков можно найти элементы естественной теологии. Например, тепловая смерть означает, что было рождение мира, и т.д. В данной ситуации проблемы соответствия возникали скорее в биологии, но к этому времени даже у теологов сложилось убеждение, что не следует воспринимать все в Библии в буквальном смысле слова.
Разрыв между религией и наукой — это конец 19-ого века. Так, немалую роль в распространении взглядов о противоречиях между религией и наукой сыграли между две книги: Дрейпер ‘История конфликта между религией и наукой‘ 1874 года и Уайт ‘История войны науки с теологией в христианском мире‘ 1896 года.
https://evgeniirudnyi.livejournal.com/400334.html
Из обсуждения.
andorsm: А ведь уже достаточно давно все эти вопросы подробно освещены историками науки (например, Ronald L. Numbers (ed.). Galileo Goes to Jail and Other Myths about Science and Religion или The Warfare between Science and Religion: The Idea That Wouldn’t Die), которые сетуют, что сколько не говори, что противостояние науки и религии/Церкви — миф, все равно не верят.
wampus_999: Какое-то откровенное wishful thinking. Конфликта между религией и наукой не должно быть, т.к. их области применимости совершенно разные – духовное и материальное. Но конфликт всегда был и есть, т.к. они постоянно пытаются выйти за границы своей применимости и диктовать свою волю «сопернику».
verum_corpus: возможные варианты:
- научность несовместима даже с естественной религией.
- религиозность и научность в принципе не пересекаются;
- научность антагонистична откровенной религии [на основе откровения], но не естественной.