Увидел книгу с привлекательным названием ‘Объяснение — функция науки‘ и ее просмотрел. Книга из светлого прошлого, но автор хорошо знаком с буржуазной мыслью и относится к ней достаточно уважительно. Естественно, что в книге есть цитаты Владимира Ильича и Фридриха Энгельса, но их немного.
В целом позиция Никитина близка к дедуктивно-номологической модели объяснения. Объяснение состоит из двух частей: экспланандума и эксплананса (терминология из латыни: explanandum и explanans). Экспланандум содержит информацию, подлежащую объяснению. Экплананс в свою очередь содержит утверждения, посредством которых объясняется экпланандум. Грубо говоря, экплананс содержит законы и начальную конфигурацию, из которых выводится то, что подлежит объяснению. Таким образом объяснение дедуктивно и, поскольку оно основано на законах, номологично.
В первой главе рассматривается подход к объяснению объяснения. Никитин считает, что при рассмотрении этого вопроса нельзя опираться на здравый смысл, то есть взять значение объяснения из обыденной речи. Например, ‘объяснить явление — значит сделать его понятным’ или ‘объяснить нечто — значит свести непривычное (незнакомое) к привычному’. Проблемы на этом пути связываются с невозможностью формализации ‘понятное’ и ‘привычное’. В качестве альтернативы предлагается гипотетико-дедуктивный метод:
- (Н1) Объяснение есть раскрытие сущности объясняемого объекта (гипотеза высшего уровня).
- (H2) Раскрытие сущности объясняемого объекта может быть осуществлено лишь через познание ее отношений и связей с другими сущностями или ее внутренних отношений и связей.
- (Н3) Объяснение может быть осуществлено лишь через раскрытие отношений и связей сущности объясняемого объекта с другими сущностями или ее внутренних отношений и связей.
- (Н4) Отношения и связи между сущностями и внутренние отношения и связи сущности представляют собой законы.
- (Н5 ) Объяснение устанавливает логическую связь между отображением объясняемого объекта в языке и законом науки.
- (H6) Характер объяснения зависит от характера тех отношений и связей объясняемого объекта, которые отображаются посредством объясняющего закона науки.
Построение завершается эмпирическим положением:
- (ЭП1) Законы науки могут отображать субстанциальные, атрибутивные, причинные, следственные (в частности — функциональные), структурные (и т. д.) отношения и связи объекта.
После этого вводятся и рассматриваются экспланандум и эксплананс. Во второй главе проводится классификация объяснений, в третьей рассматривается структура объяснения, в четвертой место объяснения в научной практике, а в заключительной пятой главе обсуждаются системы объяснений.
К сожалению рассмотрение в книге проведено исключительно на абстрактном уровне. В книге крайне мало примеров, то есть, вопрос, можно ли применить изложенную концепцию к научной практике остается открытым. Я бы сказал, что нормальные ученые не знают что такое экпланандум и эксплананс и что они используют термин объяснение как раз на уровне обыденной речи и здравого смысла. Было бы интересно найти рассмотрение истории науки в рамках дедуктивно-номологической модели объяснения.
В книге предполагается следующая схема научного исследования:
‘Но для наших целей достаточным оказывается несколько более грубое представление динамической структуры исследовательского процесса, как распадающейся на четыре основных последовательных этапа: (1) эксперимент (наблюдение), (2) описание, (3) объяснение, ( 4) предсказание.’
При этом объяснению приписывается чрезвычайно важная роль:
‘Объяснение — одна из важнейших функций науки. Не случайно ее часто характеризуют как основную функцию научного исследования наряду с функцией предвидения.’
В данном случае я бы остановился на описании и исключил объяснение из функций науки. С моей точки зрения объяснение связано с метафизикой, а научное исследование в конечном итоге к метафизике нейтрально. Например, Никитин так характеризует науку
‘В самом общем и абстрактном виде функция науки может быть охарактеризована так: познать, чтобы овладеть.’
В этом смысле с практической точки зрения функции описания для предсказания и овладения вроде бы вполне достаточно. В книге рассматриваются взгляды Стейса, который как раз сводил роль науки к описанию:
‘Я должен сказать, что научные законы ничего не объясняют. Наука никогда не может объяснить даже простейшего события … Ваше объяснение частного явления путем сведения его к общему закону просто состоит в том, что мы говорим что явление происходящее теперь, является примером того, что происходит всегда. Фактически научный закон есть ни что иное, как описание того, что происходит всегда. Он ничего не дает для объяснения, почему это происходит.’
Stace W.T. (1935) Science and the Explanation of Phenomena, Philosophy, v. 10, N 40, pp. 409-427.
Интересно, почему логические позитивисты пошли по пути объяснения, а не описания. Я бы сказал, что наука как описание подходит к позитивизму лучше, чем наука как объяснение. В любом случае, теперь при встречи в обсуждении с научным объяснением (например, естественный отбор — это объяснение) можно будет спросить, а что в этом случае является экспланандумом, а что экспланансом.
Информация
Евгений Петрович Никитин. Объяснение — функция науки, Москва : Наука, 1970.
Информация о авторе:
Никитин Евгений Петрович (1934-2001)
выпускник философского факультета МГУ, доктор философских наук, специалист в области методологии науки, автор работ по проблемам научного объяснения, соотношения объяснения и предсказания, обоснования в науке. Канд. диссертация — «Природа научного объяснения и современный позитивизм» (1963). Докт. диссертация — «О природе обоснования» (1981). В трудах 1990-х гг. обращался к тематике развития духовной культуры (прежде всего — тенденции к специализации и дифференциации духовной деятельности), а также феномену человеческого самоутверждения. Евгений Петрович подготовил публикацию книги Н. Н. Трубникова «О смысле жизни и смерти». Автор книг «Объяснение — функция науки» (М., 1970), «Природа обоснования. Субстратный анализ» (М., 1981); «Открытие и обоснование» (М., 1988), «Феномен человеческого самоутверждения» (В соавт. с Н. Харламенковой, СПб., 2000).