Содержание статьи Ю. В. Пущаева ‘Конец методологии науки, или Методолог науки как «лишний человек» ‘ в целом неплохо согласуется с моими впечатлениями о состоянии современной философии науки:
‘В статье доказывается, что современный крен в сторону прикладных наук и технологий был заложен в самые основания новоевропейской науки и представляет собой неизбежную и финальную стадию ее развития. Это делает ненужной методологию науки как выдающую предписания и методологические рекомендации ученым. Делается предположение, что сегодняшняя задача философии науки могла бы состоять в осознании своей свободы от конкретных наук и осмыслении причин своего «неуспеха», почему она в конечном итоге оказалась ненужной позитивному научному знанию.’
В философии науки рассматривались две связанные задачи: как работает наука и как должна работать наука, другими словами описание и предписание. По-прежнему можно встретить рассмотрение отдельных эпизодов развития науки (case studies), но эта задача по-сути дела принадлежит истории науки. В настоящее время интересны именно исторические исследования, а философия науки как таковая мало что добавляет к тому, что говорят историки.
C предписаниями же — как должно выглядеть научное исследование — в философии науки в конце концов ничего не получилось. Неудача в том числе связана со структурой современной науки, которая с одной стороны предлагает объяснение устройство мира, а с другой — развитие технологий. Технократические настроения в настоящее время преобладают и это является одной из причин, почему предписания философов науки никого не интересуют. Например, проведение линии демаркации между наукой и ненаукой не удалось, но с практической точки зрения это обстоятельство никого не волнует:
‘Даже любители гороскопов в газетах, скорее всего, не спутают астролога и астронома. Тем более те, кто финансирует научные исследования, прекрасно отличат астрономов от астрологов. Дело в том, что реальная демаркация науки от псевдонаук разного рода (астрология, френология, ведовство, и т.д.) во многом осуществляется как раз на основе практико-прагматического критерия. Ведь астрологию, френологию и проч. отличают от реальной науки в том числе потому, что они не дают подлинной власти над природой. Общество на самом деле хорошо осознает, что техническую мощь современной цивилизации создала вовсе не «альтернативная наука».’
Современные технологии связаны с физикой, химией, биологией, но при этом в фокусе общественного внимания лежат именно практические успехи. Общество позволяет физикам рассуждать о параллельных вселенных, нейрофизиологам о местонахождении сознания в мозге, биологам о происхождении морали путем естественным отбором, но эти построения сами по себе не находят широкого отклика. Главные ожидания связаны именно с технологиями:
‘Ведь сегодня мало кто верит в то, во что еще активно верили многие вплоть до середины прошлого века: что наука может познать мир в самых его основах и даже помочь с отысканием смысла жизни человека. Зато теперь очень наглядно демонстрируется, что наука прекрасно может создавать новые технологии и делать жизнь очень удобной.’
В этой связи в статье есть интересное сравнение:
‘У Витгенштейна есть следующий образ по поводу оснований математики в «Записях по философии математики»: искать эти основания – это все равно что стараться пририсовывать снизу скалу к нарисованному на бумаге замку, беспокоясь, что иначе замок рухнет. В современной науке и так «все работает», без стояния на конечной теоретической твердой почве или фундаменте: it works. Говорят, Витгенштейн очень любил это выражение, возражая против философских поисков оснований: «Оставьте эту чертову штуку в покое, она работает». It works.’
По-моему, очень правильное замечание с точки зрения развития технологий. Главное — это успех и никого не интересует, какие фундаментальные основы позволяют достичь результатов. Более того, мало кто верит, что поиск основ принесет хоть какие-то новые результаты. Далее Пущаев правильно связывает высказывание Витгинштейна с «anything goes» Фейерабенда:
‘Поэтому в современной эпистемологии и возник как своего рода ее итог тезис Фейерабенда «anything goes». Науке не нужны методологические правила и ограничения, не надо стараться выстраивать непротиворечивую картину оснований той или иной науки, раз это не мешает ее прогрессирующему технологическому развитию. Подходят любая теория и любой метод, лишь бы они работали, давали нужные практические результаты и технологические возможности. Соединим два высказывания: «It works, that’s why anything goes» («Оно работает, поэтому всё годится»).’
Другими словами, идеал науки в конце концов стал связан именно с развитием технологий. Во времена логических позитивистов были идеалы науки, связанные с научным объяснением (дедуктивно-номологическая модель объяснения) и единством науки (сводимость разных уровней организации к фундаментальным законам в рамках эпистемологического редукционизма). Развитие философии науки привело к разрушению этих идеалов, но последующие поколения философов науки не смогли предложить новых. В этом лежит, пожалуй, общая проблема философии: критика удается, а конструктивные построения — нет.
В заключение пессимистическая характеристика современного философа науки:
‘В результате сегодня фигура методолога науки, на мой взгляд, – это фигура уже сильно уставшего от своей невостребованности со стороны самой науки субъекта.’
Интересно отметить, что ученые, которые в настоящее время защищают научный метод, во многом занимают позиции именно логических позитивистов. Разница только в том, что эпистемологическая позиция позитивистов заменяется на онтологическую. В этом смысле польза последующего развития философии и истории науки лежит именно в том, что она показала нереалистичность и недостижимость этих идеалов.
Информация
Пущаев, Ю. В. Конец методологии науки, или Методолог науки как «лишний человек». Человек: Образ и сущность. Гуманитарные аспекты N3-4 (30-31), 2017, c. 157-178.