Физик Сергей Васильевич Вонсовский (1910–1998) в книге ‘Современная естественно-научная картина мира‘ описывает устройство мира с точки зрения современной физики. Следует отметить, что бОльшая часть книги Вонсовского представляет собой хорошее введение в современную физику. С другой стороны, Вонсовский считает, что философам трудно дается математика и поэтому философскими вопросами в настоящее время должны заниматься физики:
‘Ученым подчас некогда спросить себя: почему есть Вселенная и почему именно она такая, а не иная? В прежние времена ответ на такой вопрос был делом философов, но они и раньше, и теперь беспомощны в современной сложнейшей математической «кухне» и потому должны уступить дорогу теоретической физике.’
В то же время он отвергает позитивизм и подчеркивает связь физики с философией:
‘Даже один из самых известных философов современности Витгенштейн, как пишет в своей книге физик Хокинг, воскликнул: «Единственно, что еще осталось философам — это анализ языка!» Какое унижение для философии с ее великими корифеями от Платона до Гегеля …’
‘Обратим внимание на важную роль физики в философских проблемах, т. к. уже в античную эпоху физика была рядом с философией: недаром античных ученых называли натурфилософами.’
Интересно отметить, что в книге Вонсовского, которая вышла посмертно, есть дополнение, написанное физиками Ирхином и Кацнельсоном ‘Естественно-научный и гуманитарный подходы к современному мировоззрению‘. В нем однако современные проблемы физики сопоставляются с религиозными и эзотерическими текстами — авторы хотят показать, что на этом пути можно найти немало интересных совпадений.
Естественно-научная картина мира у Вонсовского совпадает с таковой многих физиков. Мир и таким образом науки о мире едины:
‘мы никогда не должны забывать об основной сути всех этих научных направлений [естественные, технические и гуманитарные науки]: они описывают единый мир природы, лишь частями которого являются неорганический и органический миры и человеческое общество. Это единство мира приводит в настоящее время к необходимости объединения всех направлений в знании человека, хотя казалось бы, что специализация наук поставила между ними непроницаемые барьеры или вырыла какие-то глубокие пропасти.’
Физика лежит в основе основ:
‘Физика, в отличие от математики — вполне конкретная наука, которая математическим языком формулирует свои объяснения явлений и процессов в природе. При этом она, в отличие от других наук, изучает наиболее глубинные, элементарные явления в мире атомных и субатомных частиц, лежащие в основе строения всех тел природы.’
В результате остальные науки должны ориентироваться на физику и математику:
‘Тела неживой природы и живые организмы построены из одних и тех же атомов и молекул. Поэтому органический мир подчиняется тем же единым законам, учитывающим ядерно-электронное строение всех тел.’
‘Итак, живой организм — это открытая, саморегулируемая и самовоспроизводящаяся гетерогенная система, важнейшим функциональным веществом которой служат биополимеры — белки и нуклеиновые кислоты. Такая система подлежит комплексному физическому и химическому исследованию, а ее познание должно опираться на раскрытие физико-химических особенностей жизни — на физическое рассмотрение развития организма, его неравновесности, упорядоченности, системности.’
‘Весьма актуальной, но далеко не решенной проблемой биологии жизни является проблема нейробиологии и раскрытия кода нервной системы у человека. Решение ее должно выяснить природу физического механизма нашего разума, но мы находимся пока только в самом начале научного эксперимента.’
Раздел ‘Связь математики и физики с социальными и гуманитарными науками‘ заканчивается на оптимистической нотке:
‘Теория здесь развивается полным ходом, и мы имеем дело с мощным проникновением математики и физики не только в социальные науки, но и в такие, казалось бы, далекие от естествознания, как филология, этика, эстетика, искусствоведение, история и т. п. Во всех этих науках можно найти проблемы, которые ждут своего количественного оформления и своего математического аппарата. Можно сказать, что в науках, отличных от естествознания, для перехода к количественному описанию самым главным моментом является четкий выбор их специфических переменных, для которых и нужно строить количественные соотношения.’
Пожалуй, еще можно отметить пифагореизм и ожидание нахождения теории всего:
‘Основатель школы Пифагор и его последователи высказывали замечательную идею, что все явления природы подчиняются строго математическим закономерностям, как и числа. Это была первая гениальная догадка о материальности математики и ее фундаментальной роли в объяснении всего сущего в мире, в чем Пифагор и его школа близки к современной оценке роли математики в науке.’
‘Если мы сумеем создать полную теорию великого объединения, то со временем ее поймет каждый разумный человек. И тогда все могут принять участие в дискуссии — почему существует Вселенная, почему она такая и почему мы оказались в ней!
Если будет найден ответ на эти вопросы, то он станет полным триумфом человеческого разума, ибо тогда нам станет понятен «замысел Бога», если Он существует, — добавим мы!’
Отмечу, что в книге Вонсовского отсутствует обсуждение вопросов, что такое наука, научный метод, знание, познание и мышление. Можно только предположить, что по всей видимости предполагается, что для занимающихся наукой эти вещи очевидны и хорошо известны, поэтому не имеет смысла их обсуждать. Также у меня не сложилось впечатления, что Вонсовский понимает сущность гуманитарных наук:
‘философия — это наука о взаимодействии человеческого сознания с бытием — материей; социология — наука о человеческом обществе как целостной системе; экономика — целая область наук, которые занимаются изучением производственных отношений, т.е. объективными закономерностями экономического строя общества.’
Дополнение к книге Вонсовского, написанное Ирхиным и Кацнельсоном, по содержанию резко отличается — оно будет интересно представителям религии и эзотерики. Приведу только одну цитату:
‘В современной физике (после появления теории относительности) понятия пространства и времени принято объединять и рассматривать совместно, и на это, как мы увидим, есть глубокие причины, которые были поняты еще в древности.’
Тем не менее, можно отметить сходные черты. Ирхин и Кацнельсон также не обсуждают вопросы, связанные с гносеологией и эпистемологией, и они также стремятся просветить гуманитариев. Более того, в обоих случаях изложении истории основано на так называемом презентизме, когда исторические события прошлого рассматриваются с точки зрения установок и опыта настоящего. Разница только в том, что Вонсовский отбирает события, связанные со становлением современной физики, а Ирхин и Кацнельсон отбирают религиозные и эзотерические цитаты, связанные с проблемными вопросами современной физики.
В заключение интересно отметить, что Вонсовский с неодобрением относится к сравнению человека и искусственного интеллекта — у него по этому поводу есть в том числе такая чудная фраза:
‘мы должны всегда помнить, что любой компьютер работает по программам, которые задает человек — его мозг.’
Информация
C. B. Вонсовский, Современная естественно-научная картина мира, 2005.
Дополнение. В. Ю. Ирхин, М. И. Кацнельсон, Естественно-научный и гуманитарный подходы к современному мировоззрению.
Н. В. Бряник, Возможна ли теоретическая физика как философия? Антиномии 10 (2010): 479-487.