Главные пунктики из главы Augustine of Hippo (Августин, стр. 212-224) книги John Deely, Four Ages of Understanding (Джон Дили, Четыре эпохи понимания).
Августин не любил греческий язык. По его словам он читал платонистов в латинском переводе.
Августин первый стал использовать термин знак (signum) в качестве общего понятия как для физических (туча) так и культурных (слово) феноменов. Это было началом новой философской традиции, которая продолжилась в течение всего латинского века.
В древнегреческой философии было сложившиеся понятие естественного знака (natural sign, латынь signum naturale), которым обозначали природные знаки, по которым можно было понять о начале какого-либо процесса, например
- вид лица, свидетельствующий о наступлении смерти;
- лактация у женщины, свидетельствующая о родах;
- след прошедшего животного;
- жар, показывающий наличие заболевания.
В то же время греки полностью разделяли между собой естественные знаки и символы, которые использовались в речи и человеческих отношениях. Именно Августин решил объединить эти два понятия в одно. На этом пути стало возможно рассматривать понятие знака отдельно от разделения бытия на зависимое и независимое от разума (ens reale и ens rationis). Разум создает абстрактные понятия (ens rationis) для описания реальности. Понятие знака в этом отношении подчеркивает связь идей разума с реальностью.
Возможно, что первоначальной причиной (счастливая ошибка, happy fault) для такого плодотворного объединения разных феноменов в один было плохое знание греческого языка у Августина. В любом случае, исходной целью Августина было решение не философских, а теологических проблем. Иллюстрацией такой точки зрения служит теория Августина о знании как озарении (the illumination theory of knowledge, см. диалог Об учителе), в которой только Бог дает человеку понимание. Интересно отметить, что хотя Августин ввел понятие единого знака в обиход латинского мира, для него самого общение осталось непостижимой тайной.
Путем введения единого понятия знака для природных и культурных явлений Августин хотел объединить книгу природы с книгами священного писания. Таким путем у Августина Бог говорил с людьми, обращаясь к разуму (книги священного писания) и сердцу (книга природы). В книге Христианская наука (De Doctrina Christiana) философия знака Августина представлена наиболее полно.
Книга 1. Открывается с различия между знаками и вещами. В этой книге внимание уделяется вещам, знаки рассматриваются в книге 2. Августин проводит различие между вещью и объектом. Объект существует после осознания вещи человеком. Вещь как таковая существует независимо от внимания человека, но она доступна изучению только как объект.
Книга 2. Знак — это нечто воспринимаемое, что позволяет нам осознать что-то, чем сам знак не является. Такое определение позволяет Августину вывести знак за пределы природного и культурного. Одно определение работает в обоих случаях. Далее начинается нечто странное. Августин вначале рассматривает полный спектр семиотических явлений: естественные и конвенциональные обозначения; как работает сигнификация у животных и людей; значение слов и значение стонов и т.д. Далее однако Августин после рассмотрения перечисленных феноменов исключает их из последующего рассмотрения. Как уже упоминалась, основной целью Августина была теология и он в качестве основной темы в книге рассматривает конвенциональные знаки Бога.
Определение знака Августина, как нечто воспринимаемое, оказалось слишком узким и последующее развитие философской мысли в латинском мире пойдет по дальнейшей разработке вопроса, чем же является знак. Тем не менее, именно Августин дал старт этому проекту.
__________________
p. 213 ‘But in his Confessions of the year AD397, Augustine tells us that he disliked and neglected the study of Greek, and he candidly owns that he read the Platonists in a Latin version. The evidence, as Brown put it in his masterly biography, compels us to regard it as «most unlikely that Augustine spoke anything but Latin».’
p. 216 ‘Perhaps his notion of signum as a general notion was a kind of «happy fault» as well, a result precisely of his ignorance of the Greek language.’
p. 217 ‘There is no reason to think that Augustine was aware that, in Greek philosophy, there was no such thing either as a linguistic sign or as sign in general, but only natural sign. Had he known this, he would almost certainly have thought and written differently than he did.’
https://anairos.livejournal.com/82652.html?thread=2435292#t2435292