В любой истории биологии девятнадцатого века вам наверняка встретится Чарльз Дарвин и Луи Пастер. Первый разработал теорию эволюции, второй доказал невозможность самозарождения жизни. Дарвин нанес решительный удар по клерикализму, Пастер же экспериментально показал глупость средневековых заблуждений. Налицо видно поступательное развитие науки.
Однако, постойте. Ведь концепция самозарождения полностью совместима с натурализмом, а также вряд ли можно себе представить натурализм без признания возникновения жизни из неживого. Поэтому отношения между самозарождением и эволюцией были сложнее.
Опыты Пастера были восприняты многими французскими учеными как опровержение теории Дарвина. При присуждении Пастеру приза французской Академией Наук это обстоятельство сыграло далеко не последнюю роль: французы были добропорядочными христианами-католиками. С другой стороны, ряд ученых сторонников эволюции не согласился с тем, что результаты опытов Пастера можно распространить на все возможные случаи автоматически.
Наиболее известным противников Пастера в Великобритании был Генри Чарльтон Бастиан (Henry Charlton Bastian, 1837 — 1915). Молодой ученый был последовательным сторонником теории Дарвина. Бастиан провел свои эксперименты и он утверждал, что ему удалось найти условия, когда живое самопроизвольно зарождается из неживого. В этой связи интересны его взаимоотношения с известным дарвинистом Томасом Гексли (Thomas Huxley, 1825 — 1895): между двумя сторонниками биологической эволюции произошел оживленный спор, который был в центре внимания многих интеллектуалов того времени.
Гексли в самом начале был настроен благосклонно к идее самозарождения, поскольку она обеспечивала естественный мостик между живым и неживым в натурализме. Однако далее Гексли решил заменить идею самозарождения на идею происхождения жизни. С одной стороны, идея самозарождения была проявлением материализма, который не приветствовался добропорядочными англичанами. Поэтому тесная связь биологической эволюции с самозарождением могла отпугнуть последних от идей эволюционизма (публично Гексли последовательно занимал позицию агностика). С другой стороны, постоянное самозарождение жизни ставило под некоторый удар саму идею естественного отбора.
Рещающим было выступление Гексли в 1870 году на встрече BAAS (British Association for the Advancement of Science) в Ливерпуле. Гексли разделил биогенез и абиогенез. Первое — это происхождение живого от живого в рамках биологической эволюции, второе — происхождение жизни из неживого, которое произошло в истории Земли один раз давным-давно. Именно эта концепция осталась без изменения до наших времен.
Интересно отметить, что Гексли взял термин биогенез у Бастиана, который использовал его в противоположном значении. Бастиан в ответ выдвинул новый термин архебиозис (archebiosis), но публике он уже не пришелся по душе.
Без всякого сомнения, эксперименты сыграли важную роль в долгосрочном разрешении спора. Тем не менее, в тот момент авторитет Гексли и умелая реторика с его стороны сыграли важную роль в этом споре.
Информация
Я услышал про историю Гексли и Бастиана в книге Терренс Дикон, Неполная природа: как разум возник из материи (Terrence W. Deacon, Incomplete Nature: How Mind Emerged from Matter). Глава 14 Эволюция, раздел Абиогенез.
Хорошее описание конфликта между Гексли и Бастианом:
James Strick, Darwinism and the Origin of Life: The Role of H.C. Bastian in the British Spontaneous Generation Debates, 1868–1873, Journal of the History of Biology 32: 51–92, 1999.
Сравнение реакции французов, немцев и англичан на проблему происхождения жизни:
John Farley, Philosophical and historical aspects of the origin of life, Treb. Soc. Cal. Biol., Vol. 39 (l986) 37-47
http://revistes.iec.cat/index.php/TSCB/article/view/6363/6362