Книга российского философа и психолога Г. И. Челпанова ‘Мозг и душа. Критика материализма и очерк современных учений о душе‘ вышла в 1900 году (пятое издание, которое я читал, в 1912 году). Челпанов хорошо знает как философию, так и научные работы в области физиологии и психологии. Это дает возможность сравнить настоящие взгляды с таковыми столетней давности и посмотреть на то, какие изменения во взглядах на психические явления произошли за сто лет.
Вначале терминологические отличия. В настоящее время термин материализм постепенно заменяется на физикализм (физическое является основой мира). Последнее выражение позволяет не тратить время на вопросы о том, является ли поле материей, как соотносится волновая функция с материей и т.д. В книге Челпанова идеализм называется спиритуализмом, а психофизический монизм используется вместо панпсихизма. Также отмечу, что в книге Челпанова можно увидеть элементы расизма (высшие и низшие расы).
Я бы сказал, что в обсуждении психофизических явлений за прошедший век наблюдается удивительно мало изменений. Три главных течения и способы аргументации за и против (материализм, идеализм и панпсихизм) остались практически без изменений. Видно, что панпсихизм (психофизический монизм) был достаточно популярен в те времена. В середине веке интерес к панпсихизму упал, а в настоящее время можно увидеть возрождение панпсихизма. В этом отношении книга будет полезна для тех, кто интересуется панпсихизмом, поскольку аргументация в его пользу осталась в основном на том же уровне.
Материализм, пожалуй, был и остается главным мировоззрением среди ученых: психическое определяется физическим. Лозунг сведения психологии к физиологии остался без изменения, разве что в настоящее время психическое сводят к нейрофизиологии. Точно так же ученые уверены, что до разгадки загадки человеческого осталось чуть-чуть: в целом все уже понятно и осталось только прояснить мелкие детали. Кстати, узнал откуда происходит убеждение, что для мозга нужен фосфор. Как оказалось, это идет от материалиста Якоба Молешотта (1822 — 1893): ‘Без фосфора нет мысли’. Приведу несколько цитат, описывающих убеждения многих ученых тех лет:
‘Фогт от лица своей науки, физиологии, говорит: «Физиология высказывается совершенно определенно и категорически, что индивидуального бессмертия не существует, что никакой души нет, что психические процессы суть только функция мозга, как материального субстрата».’
‘Ковалевский, профессор физиологии Казанского университета, в своей статье «Как смотрит физиология на жизнь вообще и на психическую в частности» … «Из приведенного краткого очерка отношений нервной машины к предполагаемой психической силе, по его мнению, нельзя не заметить, что дело смотрит иначе, чем думают психологи. Вы видите, что из основного свойства нервной системы, а именно из ее материальной памяти, физиология в состоянии вывести уже довольно сложные психические процессы. Большая часть свойств, приписываемых психологами психической силе, суть свойства материи. Физиология может сказать, что сознание не есть сила, но лишь свойство нервных процессов, появляющееся при известных определенных условиях. Физиология же потому в состоянии решать вопросы об образовании и ходе психических процессов, что они, как материальное, совершаются в пространстве и во времени, а для подобных исследований она владеет методами и средствами, которые растут с каждым днем».’
‘«собственно психология, как таковая, обречена на полное бесплодие; если мы хотим раскрыть законы психической жизни, то мы должны изучить строение и функции нашего мозга»’.
Отмечу еще одну похожую черту — это интроспекция. Бихевиоризм поставил перед собой цель изгнать интроспекцию из психологии, но вот — бихевиоризм мертв, а интроспекция живет и процветает.
Главное отличие за прошедшее время связано с приходом новой метафоры, основанной на идеях кибернетики: ‘программное обеспечение vs. аппаратные свойства’. Во времена Челпанова сложность технических устройством была на уровне паровоза и пулемета и поэтому вопрос о наличии психических свойств у машин не возникал. За прошедшее время появились роботы и в результате начались поиски психического у машин. Тем не менее, если посмотреть на основные аргументы в пользу материализма, идеализма или панспизизма в книге Челпанова и в настоящее время, то в целом разница не очень большая.
Другое отличие связано с естественным отбором. Челпанов, как и большинство интеллектуалов того времени, признает эволюцию. У него даже можно найти рассуждение, похожее на то, что можно встретить у эволюционных психологов в настоящее время:
‘Психология животных также способна дать массу важного материала. Когда анатом задается целью узнать, каково назначение того или иного сложного органа, то он обращается к изучению этого органа у низших животных, так как чем орган проще, тем и функция его проще. Изучением этой последней он научается распознавать функции более сложных органов. Подобно анатому, должен поступать и психолог. Если у животных некоторые психические способности проще, то психологу следует начинать свое исследование изучением состояния этих способностей у животных.’
Тем не менее, в начале двадцатого века большинство интеллектуалов не принимало объяснение эволюции путем естественного отбора — эволюции скорее виделась с позиций Ламарка. Естественный отбор вернулся в размышления просвещенных граждан в ходе эволюционного синтеза во времена ближе к середине двадцатого века. Вот как Челпанов представляет себе эволюцию в контексте обсуждения влияния сознания на материю (ср., например, с тем, что говорит Докинз):
‘По теории Дарвина, организмы приспособляются к окружающей среде. Те организмы, которые снабжены органами, помогающими в борьбе за существование, выживают; те же организмы, которые таких органов не имеют, погибают в борьбе за существование. Органы, способствующие борьбе за существование, развиваются; органы, которые этой цели не способствуют, атрофируются, уничтожаются. Если мы рассмотрим психическую жизнь какого-нибудь элементарного организма, например, моллюска, и жизнь человека, мы увидим, что существует огромное различие: сознание человека развито в то время, как у моллюска оно находится в зачаточном состоянии.
Если бы сознание для человека представляло какой-нибудь излишний, ненужный придаток, то оно, разумеется, давным-давно атрофировалось бы; а то обстоятельство, что оно развивается, показывает, что оно представляет из себя необходимую функцию. Если функции развиваются только вследствие их полезности, то, очевидно, и сознание развивается вследствие его полезности. Полезность сознания заключается в том, что оно помогает в борьбе за существование, а это оно может делать только в том случае, если оно оказывает воздействие на ход телесной истории организма. Легко понятно, как это может происходить. Мало развитой организм очень плохо регулирует свои отношения к внешнему миру; одаренный сознанием организм приспособляется значительно лучше: ему в этом помогает интеллект, делая выбор из различного рода возможных действий. Он выбирает благоприятные действия и подавляет неблагоприятные и вместе с этим способствует организму в борьбе за существование.’
Книга построена следующим образом. Вначале идет история материализма (лекция 1 — 3). Челпанов использует эту информация для того, чтобы сказать, что материализм — это метафизика (лекция 4). Лекции 5 — 8 посвящены опровержению материализму в духе Декарта: материя имеет протяжение, а к мысли категория протяженности неприменима. Как следствие, мысль нельзя свести к материи. Лекции 9 — 13 рассматривают проблему с точки зрения теории познания. Говорится о субъективности звука, цвета, пространства и времени, а затем о субъекте и объекте. Лекции 14 — 17 посвящены вопросам психологии и локализации умственных способностей в мозге. Эта часть в особенности содержит хороший исторический обзор психологических и физиологических исследований. Лекция 18 посвящена психофизическому монизму, в определенной степени это центральная часть книги. В лекции 19 содержится критика психофизического монизма — обсуждаются возможности интеракционизма, когда материя воздействует на психическое, а психическое на материю. Заключительная лекция 20 посвящена вечным проблемам: единству сознания и тождеству личности (в рассмотрении данных вопросов прогресс полностью отсутствует).
В заключение отмечу, что в настоящее время интеракционизм совмещается с вычислительной метафорой: предполагается, что физические процессы воздействуют на вычисления, а вычисления — на физические процессы. Дуализм Декарта душа-тело заменен на дуализм материя-вычисления.
Информация
Челпанов Георгий Иванович. Мозг и душа. Критика материализма и очерк современных учений о душе. 1900 (первое издание).
Пятое издание в Рунете без ятей