Философ Е. Н. Князева в книге ‘Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии‘ представила разные философские взгляды, объединенные под меткой энактивизма. В центре рассмотрения находятся взгляды Умберто Матурана и Франсиско Варелы, их имена употребляются наиболее часто. Помимо этого обсуждаются радикальный конструктивизм, биоэпистемология, умвельт Якоба фон Икскюля, экстерналистское понимание сознания у Алва Ноэ и многое другое. Князева также хочет увязать рассматриваемые взгляды с синергетикой и сложными системами.
Как-то я услышал термин ‘эндофизика’, но тогда я не смог найти краткое и понятное описание того, что под этим подразумевается. В книге Князевой есть информация на этот счет и я наконец-то смог удовлетворить свое любопытство. В этом смысле книгу можно рассматривать как своеобразную энциклопедию взглядов, связанных с идеями в духе энактивизма и воплощенного познания.
Я бы охарактеризовал книгу как поэтическую натурфилософию. Князева позиционирует свою работу как эпистемология, но с моей точки зрения, например, рассмотрение познания на уровне нервной системы принадлежит именно натурфилософии. Вначале воображается вполне определенное устройство мира, а затем ведутся рассуждения, каким образом могло бы выглядеть познание, что бы под этим не понималось, в этом воображаемом мире.
По этому поводу приведу цитату из книги — описание Дэвида Юма, который позиционируется как предшественник концепции энактивного ума:
‘Юм развивает достаточно глубокую теорию ума человека как пучка различных восприятий (the bundle theory of mind). Он сторонится метафизических спекуляций и говорит, что каждый человек в его познавательных, умственных свойствах есть «не что иное, как связка или пучок (bundle or collection) различных восприятий, следующих друг за другом с непостижимой быстротой и находящихся в постоянном течении, в постоянном движении».’
Давайте возьмем в руку чашку кофе с вкусным запахом, сядем в кресло и посмотрим на эту чашку. Можно ли сказать, что эта чашка является связкой различных восприятий? Если хорошо поработать над собой, то может быть и возможно убедить себя в этом. Хотя, должен отметить, что мне никогда такое не удавалось. Вероятно меня подводит отсутствие настоящего философского образования.
В любом случае следует признать, что вначале вы видите и ощущает именно чашку определенного цвета, содержащую кофе с вкусным запахом. Чашка находится в руке, вы находитесь в кресле и т.д. Другими словами, исходной точкой рассмотрения является ситуация в ее целостности. Далее, поскольку делать все равно нечего, задается вопрос о том, как такое возможно. Возникает внутреннее интеллектуальное желание проанализировать ситуацию и разобрать ее на части.
На это пути Юм вообразил, что чашка кофе и он сам являются всего лишь связкой различных восприятий. Отсюда делается вывод, что человек — это всего лишь такая связка. Однако, без вполне определенной метафизики/натурфилософии этот вывод невозможен. По-моему, следует различать действительную ситуацию и воображение/спекуляции Юма о том, как устроен мир. Последнее принадлежит именно натурфилософии.
Рассмотрим другое утверждение:
‘Лоренц проводил глубокие параллели между сознанием человека и когнитивным аппаратом животного и подчеркивал, что сама жизнь есть процесс приобретения знаний, когнитивный процесс: жизнь тождественна познанию.’
Похожим образом говорили Матурана и Варелы; выражение ‘жизнь тождественна познанию’ многократно повторяется в книге. Каков статус такого утверждения? Красивая метафора или нечто большее? С моей точки зрения это также всего лишь определенная натурфилософия.
В книге я увидел лишь такое объяснение:
‘Формула «жизнь есть познание» требует пояснения, в каком смысле понятия «знание» и «познание» применимы к животным. Осваивая окружающую среду, животные тоже знают, но их знание является имплицитным, непроизносимым, непропозициональным. Человек «знает что», а животное «знает как», его знание есть знание-действие, определенная схема, приобретенная на опыте и необходимая ему для выживания.’
Я нахожу его крайне неудовлетворительным. В рамках натурфилософии, чтобы убедить самого себя, оно может быть и сгодится, но не более того. Ниже еще одно описание идей Лоренца:
‘Лоренц стремился прояснить, чем мы, люди, схожи с животными и чем принципиально отличаемся от них. Субъективные переживания животных, их способности испытывать радость и страдание практически ничем не отличаются от таких способностей у нас.’
Тот же самый вопрос — как следует относиться к этому утверждению? Можно ли сказать, что его следует отнести к научному знанию? По-моему, мы по-прежнему находимся именно на уровне натурфилософии.
В то же время у Князевой хороший литературный стиль, поэтому я отношу ее книгу к поэтической натурфилософии. Приведу в качестве примера красивое высказывание о возникаемости (одна из сквозных тем в книге):
‘Эмерджентность нельзя понимать упрощенно: это не просто непредсказуемость появления новых свойств. … Эмерджентность, как и креативная случайность, укоренена в бытии, имеет онтологическое основание. Когда говорят, что новое возникает спонтанно, ничем не детерминировано, то подчеркивают онтологический аспект. Кроме того, эмерджентность есть несводимость, нередуцируемость свойств целого (системы) к свойствам частей (элементов или подсистем), а также несводимость более организованного к менее организованному, сложного к более простому, более высокого уровня иерархии к более низкому. … в ходе эволюции имеют место фазовые переходы, эмерджентные трансформации, в которых творятся ранее неизвестные свойства. Эмерджентность — это способ рождения новизны в процессе эволюции природы и общества.’
Книга, как и положено в философской эпистемологии, пропитана теорией виртуального мира, хотя такая терминология в книге не употребляется. Вначале говорится что мозг является ‘операционально замкнутуй, информационно непроницаемой системой’ (Матурана и Варела). Это прямой путь к теории виртуального мира, при этом подчеркивается, что виртуальный мир ‘обусловлен структурой когнитивной системы живого организма, а не объективными структурами окружающего мира’.
Следующий шаг — переход к воплощенному разуму (Варела, Рош, Томсон), когда подчеркивается целостность сознания и тела. Сознание, воплощенное в тело, взаимодействует со средой и таким образом познает мир. Сразу же возникает вопрос, о каком теле идет речь — виртуальном, созданным мозгом, или реальном. Следует особо отметить, что Князева видит эту проблему:
‘В рамках концепции энактивизма особое место занимает проблема тело-тело. Тело может пониматься в двух аспектах: как живое тело, физическая телесность, и как субъективно проживаемое тело, предмет опыта. В первом случае это тело как организм в мире, а во втором — тело, как оно субъективно переживается, воспринимается в нашем опыте.’
Однако предлагаемое решение снова находится на уровне поэтической натурфилософии:
‘В опыте стираются границы между физическим телом и сознающим умом, между физическим и ментальным: переживаемое тело есть элемент опыта сознания, продукт сознания, а сознание направлено на схватывание телесности и жизни и в самой своей интенциональности имеет телесную природу.’
‘Особое решение проблемы тела-тела приводит к нетрадиционному решению классической философской проблемы сознания и тела (the mind-body problem). Наиболее адекватным оказывается целостный подход к телу-сознанию: сознание отелеснено, воплощено, а тело является воспринимающим, познающим, для человека оно одухотворено, оживлено духом. Подвижность сознания означает подвижность тела, и наоборот. Непрерывные циклические, взаимно обусловливающие связи между телом и сознанием дают основание утверждать, что тело и сознание — две стороны одной и той же медали.’
В заключение отмечу, что науку невозможно полностью отделить от натурфилософии. Более того, натурфилософские идеи были и будут полезны для развития науки. Нельзя исключить, что поэтические идеи из книги Князевой вдохновят кого-нибудь на проведение неожиданного эксперимента и из этого получится что-нибудь дельное. Тем не менее, было бы хорошо по крайней мере попытаться не путать одно с другим.
Информация
Е. Н. Князева, Энактивизм: новая форма конструктивизма в эпистемологии, 2014.