Книга американского лингвиста Джорджа Лакоффа «Женщины, огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о мышлении» построена следующим образом. В первой части «Категории и когнитивные модели» описаны исследования когнитивных процессов в рамках категоризации. Вторая часть «Философские следствия» содержит критику объективистской парадигмы и изложение альтернативной концепции — экспериенциализма. Заключительная часть книги посвящена исследованию конкретного лингвистического материала в рамках предлагаемой Лакоффом концепции. Ниже я остановлюсь на рассмотрении объективистской метафизики и теории познании.
Лакофф характеризует понятие объективисткой парадигмы таким образом:
- ‘Мышление представляет собой механическое оперирование абстрактными символами.
- Разум представляет собой абстрактную машину, оперирующую символами в существенных отношениях таким же образом, как это делает компьютер, то есть посредством алгоритмического исчисления.
- Символы (например, слова и ментальные представления) получают свои значения через соотношение с вещами внешнего мира. Все значения имеют такой характер.
- Символы, соотносящиеся с внешним миром, представляют собой внутренние репрезентации внешней реальности.
- Абстрактные символы могут находиться в соответствии с вещами в мире, не зависящими от особенностей каких-либо живых существ.’
‘Объективистская метафизика: Вся реальность состоит из сущностей, которые имеют фиксированные признаки и находятся между собой в определенных отношениях в любой момент времени.’
‘Объективистская логика: Логические отношения между категориями в мире существуют объективно.’
‘Объективистское познание: Мышление представляет собой оперирование абстрактными символами. Символы получают свое значение через соответствие сущностям и категориям в мире. Таким образом, ум может представлять внешнюю реальность и «отражать природу».’
‘Объективистские концепты: Концепты являются символами, которые (а) находятся в определенных отношениях с другими концептами в концептуальной системе и (б) находятся в отношении соответствия с сущностями и категориями реального мира (или возможных миров).’
‘Объективистская рациональность: Человеческое мышление точно, когда оно соответствует объективистской логике, другими словами, когда символы, используемые в мысли, правильно соотнесены с сущностями и категориями в мире и когда ум воспроизводит логические отношения, которые объективно существуют между сущностями и категориями сущностей в объективном мире.’
‘Согласно объективистской парадигме, истинное знание окружающего мира может быть достигнуто только в том случае, если система символов, используемая в мышлении, способна точно представить внешний мир. Объективистская концепция разума должна, следовательно, исключить все, что может препятствовать этому: восприятие, которое может нас обманывать, тело, которое имеет свои слабости и недостатки, общество, в котором есть свои проблемы и особые интересы, память, которая может ослабевать, ментальные образы, которые могут быть различными у разных людей, и воображение, особенно метафору и метонимию, которое не может соответствовать объективно данному внешнему миру.’
Концепция Лакоффа начинается с базового реализма, который перекрывается с таковым в объективистской парадигме:
‘Базовый реализм включает, по крайней мере, следующее:
- признание существования реального мира, как внешнего по отношению к людям, так и реальности человеческого опыта;
- признание наличия связи некоторого вида между концептуальными системами людей и другими аспектами реальности;
- концепцию истины, основанной не только на внутренней согласованности;
- признание возможности устойчивого знания о внешнем мире;
- отрицание взгляда, что «все годится», — что любая концептуальная система ничем не хуже, чем любая другая.’
Тем не менее, Лакофф исключает возможность взгляда на мир со стороны:
‘Проблема заключается в экстерналистской перспективе — подходе с точки зрения Божественного видения. Однако мы не находимся вне реальности. Мы являемся ее частью, мы в ней. Поэтому необходима не экстерналистская перспектива, а интерналистская перспектива. Необходимо осознание того, что мы являемся организмами, функционирующими как часть реальности, и что для нас невозможно каким-либо образом встать вне ее и занять положение наблюдателя, обладающего совершенным знанием, наблюдателя, смотрящего на мир с точки зрения Божественного видения.’
В результате предлагаемая концепция Лакоффа связана с определенной степенью релятивизма, хотя он выступает против тотального релятивизма. Приведу в этот отношении только одну цитату:
‘Экспериенциальный реализм, или экспериенциализм, как назвали его Джонсон и я (Lakoff, Johnson 1980), является версией внутреннего реализма, которая пытается предложить по крайней мере некоторое из того, что необходимо, а именно:
- альтернативные описания значения, истины, знания, понимания, объективности и мышления;
- теорию когнитивных моделей, способную объяснить факты категоризации и семантики естественного языка;
- концепцию релятивизма, которая избегает проблем тотального релятивизма и описывает то, что является устойчивым в научном знании.’
К слову сказать, в книге есть интересная глава «Уорф и релятивизм«, где в том числе рассматриваются работы и биография Уорфа.
Пара комментариев. В книге Лакофф подразумевает, что критика объективистской парадигмы подтверждается исследованиями, описанными в первой части книги, а также его анализом конкретного лингвистического материала в третьей части. Я не убежден в наличии таковой связи. По-моему, обсуждение объективистской парадигмы и экспериенциализма принадлежит области спекулятивной философии и рассмотрение конкретных исследований вряд ли чем-либо поможет в рассмотрении этого вопроса. Крайне сомнительно, чтобы вечные вопросы можно было бы решить экспериментальным способом. Именно поэтому я бы посоветовал начинать чтение книги непосредственно со второй части.
Можно себе представить, что подход Лакоффа представляет собой более удачную исследовательскую программу в лингвистике. Моих знаний недостаточно, чтобы об этом судить. Могу только сказать, что рассмотрение лингвистики Лакоффом понравилось мне больше, чем таковое у Стивена Пинкера. Я бы также сказал, что введение базового уровня категоризации в книге Лакоффа перекликается с сенсорным языком А. Д. Кошелева.
Тем не менее, непонятно, что будет при переносе концепции Лакоффа на всю науку целиком. Интересно отметить, что Лакофф при критике объективистской метафизики опирается на биологию (раздел «В чем ошибается объективистская метафизика» построен на рассмотрении споров о категоризации в биологии):
‘Согласно фенотипическим критериям (общее сходство), существуют таксономические категории зебра и рыба. Однако если следовать кладистическим критериям (общие производные признаки), то таких «естественных родов» не существует, в кладистической таксономии таких категорий нет. Возможно каждый тип критериев отражает какой-то аспект реальности. Но такая точка зрения невозможно для объективиста. Для него естественные роды должны или существовать, или не существовать — независимо от каких-либо критериев, применяемых людьми.’
‘Объективистские философы любят говорить о том, что наука на их стороне. В случае с биологическими категориями наука не на их стороне. Классические категории и естественные роды представляют собой пережитки додарвиновской философии. … Какое бы направление современной биологии ни взять, везде объективистская семантика и теория познания вступают в конфликт с постдарвиновской биологией. Я бы поставил свои деньги на биологию.’
Однако, как говорят, в настоящее время кладистическая таксономия победила и общение с биологами не позволяет сказать, что они выступают против объективистскую парадигмы. В этом отношении не видно, каким образом обсуждение таксономии в биологии позволяет сделать вывод о неправильности объективистской концепции.
Я бы сказал, что отказ от объективистской парадигмы означает смерть Науки с большой буквы. Можно вспомнить в данном случае идеи Бруно Латура. Однако, не ясно, насколько сам Лакофф готов к тому, чтобы полностью согласиться с тем, что говорит Латур. Например, мне попалась на глаза статья
Gallese, V. and Lakoff, G., 2005. The brain’s concepts: The role of the sensory-motor system in conceptual knowledge. Cognitive neuropsychology, 22(3-4), pp.455-479.
На эту тему см. цитаты из книги Лакоффа и Джонсона ‘Философия во плоти: воплощенный разум и его вызов западной мысли‘: Философия во плоти и мочеиспускание — Лакофф явно нарушают принципы экспериенциализма.
В заключение отмечу, что рассмотрение лингвистики Лакоффом показывает огромную роль метафоры. Похоже, что невозможно представить себе науку без использования метафор, поэтому с неизбежностью получается, что язык мой — враг мой.
Информация
Лакофф Дж. Женщины, огонь и опасные вещи. Что категории языка говорят нам о мышлении, 2004.
На английском книга вышла в 1987 году: George Lakoff: Women, Fire, and Dangerous Things: What Categories Reveal About the Mind.