Стивен Вайнберг против позитивизма

В главе Против философии Стивен Вайнберг затрагивает помимо прочего позитивизм:

‘Эпистемологическая доктрина, называемая позитивизмом (или в некоторых трудах логическим позитивизмом), утверждает не только то, что окончательной проверкой любой теории является ее сопоставление с экспериментальными данными (с чем вряд ли кто будет спорить), но и то, что каждое понятие в наших теориях должно в каждом пункте ссылаться на наблюдаемые величины.’

Вайнберг признает заслуги позитивизма, но далее он переходит к решительной критике:

‘Несмотря на ценность позитивизма для Эйнштейна и Гейзенберга, он все же принес столько же плохого, сколько хорошего. Тем не менее, в противоположность механистическому мировоззрению, позитивизм сохранил героическую ауру, так что он еще принесет много неприятностей в будущем.’

Основная вина позитивизма с точки зрения Вайнберга связана с борьбой против атомизма:

‘Позитивизм стал основой оппозиции атомной теории в начале ХХ века. В XIX веке были блистательно возрождены старые идеи Демокрита и Левкиппа о том, что все вещество состоит из атомов. Джон Дальтон, Амадео Авогадро и их последователи объяснили на основе атомной теории правила химии, свойства газов и природу теплоты. Атомная теория стала частью общепринятого языка физики и химии. Однако позитивисты во главе с Махом рассматривали это как отступление от истинных процедур научного исследования, поскольку никакая техника, которую только можно было в те времена вообразить, не позволяла наблюдать атомы непосредственно.’

‘Сопротивление атомизму имело особенно печальные последствия в случае с задержкой признания статистической механики, редукционистской теории, в которой теплота интерпретируется с помощью статистического распределения энергий частей любой системы. Развитие этой теории в трудах Максвелла, Больцмана, Гиббса и др. было одним из триумфов науки XIX в., так что отрицая ее, позитивисты совершили самую худшую из возможных ошибок, какую только может сделать ученый: не заметить успеха, когда он случается.’

‘Позитивизм причинил неприятности и в менее известных случаях. Знаменитый опыт, поставленный Дж.Дж. Томсоном, считается большинством людей опытом по открытию электрона. … Однако точно такой же опыт был сделан примерно в то же время в Берлине Вальтером Кауфманном. Главное отличие эксперимента Кауфманна от эксперимента Томсона заключалось в том, что у Кауфманна он был лучше. Как мы сегодня знаем, результат для отношения заряда электрона к его массе был у Кауфманна более точным, чем у Томсона. Но, тем не менее, Кауфманн никогда не упоминается как открыватель электрона, так как он не думал, что открыл новую частицу. … Мораль этой истории не только в том, что увлечение позитивизмом испортило карьеру Кауфманна.’

Должен сказать, что Вайнберг неправильно освещает историю. В кинетической теории газов действительно были успехи, но с другой стороны теория столкнулась со многими непреодолимыми в рамках классической механики противоречиями. Эти неудачи в неявном виде говорили о невозможности построения теории в предположении о непрерывном распределении энергии и были предвестником квантовой революции в физике. Поэтому я бы сказал, что обвинение позитивизму в неприятии противоречивой теории вряд ли имеет смысл.

Далее в рамках классической механики предположение об атомах как жестких сферах также наталкивалось на сопротивление известных физиков. Например, Дж. Дж. Томсон в начале своей карьеры участвовал в разработке вихревой теории атомов (атомы как вихри эфира). Как пишут, Дж. Дж. Томсон до конца жизни считал, что можно таки довести эту теорию до победного конца.

С другой стороны, Вальтер Кауфман был представителем так называемой электродинамической картины мира, которая привлекала в те времена многих физиков. В ней фундаментальной реальностью считалось электромагнитное поле, а электрон виделся в качестве возбуждения этого поля. Вряд ли можно списать увлечение этой теорией физиками на позитивизм, так, например, историк Хелге Краг приписывает это эпохе декаденства периода fin de siècle.

Также следует отметить, что Дж. Дж. Томсон называл открытую частицу корпускулой вплоть до 1911 года, а термин электрон был в хождении как раз среди сторонников электродинамической картины мира. Более того, Нобелевскую премию Томсону дали не за открытие электрона, а «за исследования прохождения электричества через газы». Таким образом процесс вхождения электрона как частицу в физику после его открытия Томсоном был достаточно сложен.

P.S. sauhetzer дал ссылку на статью Пола Фейерабенда «Теория научного исследования Маха и ее отношение к Эйнштейну«. Она хорошо написана, в ней говорится, что Мах вовсе не был позитивистом, а вот взгляды Эйнштейна крайне близки к позитивизму.

Информация

С. Вайнберг, Мечты об окончательной теории: Физика в поисках самых фундаментальных законов природы, 2004. Глава VII. Против философии.

Томсон и Кауфман:

Helge Kragh, Higher Speculations, Grand Theories and Failed Revolutions in Physics and Cosmology, 2011. Chapter 3, Electrodynamics as a World View. (см. Электродинамика как картина мира)

Falconer I. Corpuscles to electrons. In: Histories of the electron: The birth of microphysics. 2001:77-100.

Navarro J. JJ Thomson on the nature of matter: Corpuscles and the continuum. Centaurus. 2005;47(4):259-82.

Обсуждение

https://evgeniirudnyi.livejournal.com/231476.html

https://www.facebook.com/evgenii.rudnyi/posts/1923159091151834


Опубликовано

в

©