В конце описание других заметок, связанных с Хьюэллом.
По ходу знакомства с историей науки мне несколько раз встречалось имя Уильяма Уэвелла (William Whewell, 1794–1866), поэтому с интересом просмотрел сборник статей ‘Рождение философии науки. Уильям Хьюэлл, круг общения и следствия для XX века‘. Транскрипция Уэвелл шла от перевода его трудов на русский язык в 1867 – 1869 гг (она использовалась в блоге в предыдущих заметках). В сборнике статей используется транскрипция Хьюэлл, поскольку она более точно передает произношение имени.
Как минимум, Хьюэлл упоминается в связи в происхождением слова scientist — это его заслуга. Этот эпизод в изложении Касавина:
‘Вы будете удивляться, но к Хьюэллу пришел, опять же его приятель, Сэмюэль Кольридж и говорит: «Мне не хватает рифмы. Ты же любишь сочинять стихи? Помоги мне. Мне нужна короткая рифма, которая вот так бы заканчивалась, но у меня нет подходящего слова, потому что я хочу, чтобы на этом месте стояло слово, обозначающего того, кто занимается наукой». Для ученого был такой термин: ‘natural philosopher’. «Это, — говорит Кольридж, — длинно, мне не подходит. ‘The man of science’ мне тоже не подходит. Придумай что-нибудь короткое. Хьюэлл говорит: «Очень просто: “scientist”». Примерно так и возникло слово «scientist», то есть «ученый», а до этого не было.’
Имя Хьюэлла не вошло в обойму имен, обычно рассматриваемых в связи с философией науки, хотя он был первым (или одним из первых), кто ввел в употребление этот термин. В Великобритании имя Хьюэлла было вытеснено именем Джона Милля, в философии науки именем Огюста Конта. Сборник статей позволяет понять идеи Хьюэлла.
Сборник статей состоит из трех частей. В первой части даны перводы трех фрагментов работ Хьюэлла с последующим обсуждением. Вначале идет перевод предисловия и афоризмов из Novum Organon Renovatum (вторая часть Философии индуктивных наук). Уэвелл представляет свое видение понятие индукции — у него разум активно участвует в формировании научных концепций; таким образом нельзя провести четкую границу между теорией и фактом. Просматриваются кантианские мотивы, но Хьюэлл в отличие от Канта говорил, что априорные синтетические суждения не являются неизменными, они меняются по ходу научной истории. Также Хьюэлл отвергает непознаваемость мира.
Второй перевод — это посмертная публикация ‘Конт и позитивизм‘. Статья написана в режиме жесткого ad hominem; Конт критикуется в том числе как человек.
‘Много лет тому назад я уже выразил свое отношение к г-ну Огюсту Конту и его позитивной философии. Тогда я говорил о нем как о человеке, ограниченность знаний которого и необузданность мышления лишают какой-либо ценности его мнения по поводу философии и истории науки.’
В обсуждении этой статьи говорится следующее:
‘Читая Хьюэлла, трудно избавиться от впечатления, что идеи Конта рассматриваются в этом эссе лишь как предлог и повод, чтобы заявить общий протест против набирающей силу в научной и общественной жизни критической установки как к эволюции природы и науки (Спенсер, Дарвин и т. д.), так и к развитию общества.’
Третий перевод — первая глава ‘О предметах университетского обучения‘ из работы ‘О принципах английского университетского образования‘. Хьюэлл рассматривает два стиля обучения спекулятивный и практический. Характеристика спекулятивного обучения:
‘При одном способе лектор лишь излагает перед своей аудиторией учения или результаты, относящиеся к некоторой области познания. Он сообщает об открытиях и концепциях предшествующих философов или своих собственных, а аудитория должна лишь внимать ему. Присутствующие должны слушать, воспринимать, понимать и запоминать то, что сообщает им лектор, не проявляя при этом никакой активности. От них не требуется воссоздавать, проверять или дополнять приобретаемое таким образом знание.’
Практический способ обучения с другой стороны связан с деятельным освоением получаемого знания:
‘При другом способе преподавания студент не только слушает, но что-то делает сам; не только воспринимает, но создает свое знание, как это происходит в тех случаях, когда студент-математик доказывает теорему, сформулированную преподавателем, решает проблему, предложенную им, или переводит на английский язык Горация или Фукидида.’
Хьюэлл критикует спекулятивный способ обучения и обосновывает преимущества практического способа. Помимо прочего идет критика немецкой спекулятивной философии, что лишний раз показывает, что во взглядах Конта и Хьюэлла можно все таки найти нечто общее:
‘В одной из стран Европы университеты отбросили свои навыки практического обучения и возвратились к спекулятивному методу. Они сделали философию своим основным предметом. Их профессора излагают своим восхищенным слушателям одну систему за другой. Слушатели могут принимать или критиковать их, но при этом не предъявляется никаких требований к их мышлению, как это происходит при изучении математики. И что могут люди, воспитанные таким образом, дать для прогресса надежного и прочного знания? Такие люди совершенно неспособны даже понять и оценить наиболее выдающиеся примеры успехов науки. Те, кого в немецких университетах провозглашают величайшими философами наших дней, Гегель и Шеллинг, не могут понять, что в физической астрономии Ньютон сделал шаг вперед по сравнению с Кеплером, и с презрением относятся к учениям Ньютона в оптике, сравнивая их с неопределенными, в духе Аристотеля, догмами Гете относительно цветов спектра.’
‘Таким образом, опыт образования, начиная с греческой цивилизации и до наших дней, приводит нас к совершенно ясному однозначному результату: в той мере, в которой цивилизация связана с успехами и распространением человеческого познания, она процветает, когда господствующим является математическое образование, и она увядает, когда главным предметом обучения становится философия.’
Вторая часть сборника содержит статьи с обсуждением взглядов Хьюэлла. Правда, одна статья просто перенесена из первой части, лишь в ее названии Конт стал Уонтом. Одна любопытная цитата про свободу студенчества:
‘Хьюэлл настаивает на ограничении свободы студенчества внутри университета корпоративными правилами, нацеленными на эффективность образовательного процесса: дисциплина ума невозможна без принуждения.’
В статье про связь философии науки Хьюэлла с 20-ым веком подчеркивается опора на историю науки:
‘Говоря о научном познании, философ науки не извлекает его принципы из общефилософских спекуляций, он анализирует общепризнанные научные достижения, исследует историю их получения и, опираясь на конкретный научный материал, пытается открыть и описать методы науки и строение научного знания. При этом, подчеркивает Хьюэлл, философ науки должен охватить как можно более широкий научный материал и тщательно изучить историю прогрессивного развития науки.’
Третья часть начинается статьей Касавина ‘Рождение философии науки из духа Викторианской эпохи‘. Далее идет обсуждение этой статьи. К духу английских университетов того времени:
‘Опять же в середине 19 века в Кембридже отказались преподавать студентам теорию электричества (которая к тому времени активно развивалась) с такой аргументацией: эта теория не прошла столетней проверки, поэтому не является надежной.’
В завершение любопытный факт про Хьюэлла из моей коллекции. В первой половине 19-ого века среди образованных людей была распространена вера в существование внеземных цивилизаций, при этом вера в существование других миров считалась в полном соответствии с христианскими догматами. Хьюэлл нарушил эту иддилию. Он понимал, что что отказ от жизни вне Земли вызовет негодование просвещенного человечества и поэтому он решил опубликовать свою книгу К множественности миров (Of the Plurality of Worlds) в 1853 году анонимно. Несмотря на анонимность издания, информация об авторстве просочилась в печать, что крайне расстроило общественность. Как мог прогрессивно настроенный человек написать такую реакционную книгу? См. Внеземные цивилизации и христианские догматы в 19-ом веке
Информация
Рождение философии науки. Уильям Хьюэлл, круг общения и следствия для XX века, 2019. Сборник статей: И.Т. Касавин, А.Ю. Антоновский, Р.Э. Бараш, А.В. Долматов, А.Л. Никифоров, Т.Д.Соколова, Л.А. Тухватулина.
Обсуждение
https://evgeniirudnyi.livejournal.com/343495.html
riftsh: Это правда, что первое письменное употреблениe слова scientist принадлежит Хьюэллу (1834) и, кроме того, оно было «придумано» независимо от Хьюэлла еще 2 или 3 раза в следующие 20 лет. Но до него было очень похожее слово «sciencist».
Ross, Sydney. Scientist: The story of a word. Annals of science 18, no. 2 (1962): 65-85.
______________
В курсе лекций, посвященный «научным войнам», Стивен Голдман при рассмотрении 19-ого века рассказывает про Хьюэлла.
______________
История науки как история натурфилософии
В курсе лекции Лоуренса Принчипе говорится, что термин ученый был введен Хьюэллом только в первой половине 19-ого века.
______________
Дарвин играет в кости: Идея случая в мышлении Чарлза Дарвина
В книге про Дарвина говорится, что Дарвин опирался на философию науки Хьюэлла и Гершеля.
______________
Уэсли Сэлмон: Четыре десятилетия научного объяснения
Во второй половине 20-ого века некоторые философы науки возвращаются к каузальному объяснению в духе Хьюэлла.
______________
Переосмысление организма: от сложной машины к текущему потоку
Приведено высказывание Хьюэлла о жизни: ‘жизнь — это постоянная форма циркулирующей материи’.
______________