Я дослушал книгу Орена Хармана ‘Цена альтруизма‘ и параллельно прочитал книгу Ли Дугаткина ‘Уравнение альтруизма‘. Ниже краткое описание книг, а затем мои комментарии по поводу поиска происхождения альтруизма.
Небольшая книга биолога Ли Дугаткина ‘Уравнение альтруизма: Семь ученых ищут происхождение добра‘ (150 страниц, не считая комментариев) рассказывает о семи ученых, которые задумывались над тем, как в ходе эволюции мог появиться альтруизм: Чарлз Дарвин, Томас Гексли, князь Кропоткин, Уордер Олли, Дж. Б. С. Холдейн, Уильям Гамильтон и Джордж Прайс. Другие биологи также присутствуют, но скорее в качестве фона (так Ричард Докинз выступает скорее как популяризатор идей Гамильтона). Книга прекрасно передает эволюцию идей в биологии о происхождении альтруизма и позволяет лучше понять то, что в настоящее время можно услышать от биологов.
Книга историка Орена Хармана ‘Цена альтруизма: Джордж Прайс и поиск происхождения добра‘ перекликается с книгой Дугаткина. В ней также рассказывается об истории поиска альтруизма и присутствуют перечисленные выше герои. Харман дополнительно рассказывает о Рональде Фишере и Джоне Мейнард Смите. Исторический контекст раскрыт более подробно в книге Хармана, но в книге Дугаткина ряд идей представлен в более логичной форме. В целом две книги хорошо дополняют друг друга.
Основное отличие книги Хармана связано с судьбой Джорджа Прайса — ей отведено более половины книги. На фоне поиска происхождения альтруизма совершенно иным образом смотрится судьба самого Прайса: человека с несколько неуравновешенным характером, но сумевшего предложить уравнение, которое сейчас называется уравнением Прайса. Следует отметить, что идеи Прайса сильно повлияли как на Гамильтона, так и на Мейнард Смита.
Заметки ниже содержат информацию, связанную с героями книг Дугаткина и Хармана:
- Ученый и его уравнение: информация о Джордже Прайсе.
- Кропоткин и Гексли: Принц эволюции против бульдога Дарвина
- Кропоткин: Муравьи не читали Канта: О книге Дугаткина ‘Принц эволюции: Приключения Петра Кропоткина в науке и политике‘. Название заметки связано с известным высказыванием Кропоткина. Также Тимофеев-Ресовский о Кропоткине.
- Уордер Олли: Сотрудничество как принцип природы: Информация о Уордере Олли. Второй раздел ‘Вклад биологов в дело победы’, цитаты из книги Хармана о специальной сессии Американского общества зоологов в 1917 году.
- Мейнард Смит и Холдейн: Как коммунист коммунисту: Цитаты из книг Хармана и Дугаткина. Также — Холдейн и Хаксли: Разница между человеком и животным. Нравы биологов в Кембриджском университете в начале 1960-х годов. Билл Гамильтон: Когда я умру.
Теперь несколько скептических комментариев, которые относятся к современным воззрениям биологов на происхождение альтруизма, основанных на правиле Гамильтона.
С моей точки зрения, отчетливо видна замена терминологии, причем исходным пунктом выступает антропоморфизм: при наблюдении например за колонией муравьев биологи находят муравьев-альтруистов. Далее биологи дают свое определение альтруизма, основанного на чистом бихевиоризме. Я как-то слышал, что бихевиоризм вышел из моды, однако книги Дугаткина и Хармана наглядно показывают, что это не так. Бихевиоризм в биологии живет и процветает, разница со Скиннером, пожалуй, только в том, что у биологов поведение полностью определяется генами (альтруизм определяется геном альтруизма). На последнем этапе рассмотрения новое определение альтруизма переносится обратно на человека и заявляется, что задача решена.
На счет терминологии мне давно рекомендовали прочитать книгу Валентино Брайтенберга ‘Машины: Эксперименты по синтетической психологии‘. Про книгу есть хорошая статья в Мире Науки (ссылочка ниже), из которой приведу несколько цитат, чтобы дать представление о чем идет речь:
‘Машинку Брайтенберга можно себе представить как игрушечный автомобиль с двумя независимыми задними ведущими колесами и двумя ведомыми передними наподобие обычных роликов. Разница в скорости вращения задних колес определяет направление, в котором движется машинка.’
‘Чтобы добиться более сложного поведения, нужно ввести устройство, подобное так называемому абстрактному нейрону. Назовем его нейродом, чтобы не путать с настоящим нейроном.’
‘Теперь представим себе великую равнину, населенную машинками всех шести разновидностей. Около каждой лампочки мы увидим, наверное, небольшую группу тихих ее обожателей. Несколько поодаль по извилистым орбитам будут нерешительно кружить машинки с неустойчивым характером. Еще дальше в темноте мы увидим боязливых и робких, либо тихо ползающих, либо испуганно проносящихся по сложным траекториям. Время от времени сцены тихого обожания в окрестности той или иной лампочки будут нарушаться прибытием агрессивной машинки. ‘
Вот, что изучают биологи — несколько усложненные машинки Брайтенберга, которые в дополнение могут самовоспроизводиться. Если хорошо поискать, то среди машинок Брайтенберга наверняка можно найти такие, которые можно назвать альтруистами. Вопрос только в том, какое отношение все это имеет к человеку.
При обсуждении проблемы альтруизма биологи используют терминологию, связанную с вопросом, на каком уровне действует естественный отбор. На этом пути в книгах Дугаткина и Хармана часто встречаются выражения индивидуальный отбор, групповой отбор, родственный отбор. Понять эту терминологию для непосвященных крайне непросто. Вот например, как характеризуется групповой отбор в учебнике А. С. Северцова ‘Теория эволюции‘:
‘До сих пор изложение теории естественного отбора относилось к дифференциальному выживанию и дифференциальному размножению особей, составляющих популяцию, другими словами, к индивидуальному отбору. Однако, как было показано при рассмотрении экологических основ эволюции, и животные, особенно высшие, и растения связаны не только родственными (родители и их потомки), но и экологическими, и этологическими отношениями в группировки особей, такие как семейные поселения, колонии и т. п. Поэтому надо рассмотреть как отбор влияет на подобные более или менее интегрированные группы организмов и как под действием отбора может возникать сама их интегрированность.’
По всей видимости, биологи ассоциируют естественный отбор с некоторым аналогом реально существующей физической силы. Мне, химику по образованию, представить существование отбора в таком виде не представляется возможным. На эту тему могу порекомендовать статью ‘Единицы и уровни отбора‘ в Стэнфордской энциклопедии философии (см. Языковые игры биологов в теории эволюции). В ней проведен разбор того, что биологи подразумевают неявно, и показано, что если рассмотреть эволюцию в рамках интеракторов, репликаторов, бенефициаров и проявления адаптаций, то спор биологов об уровне проявления естественного отбора становится несколько более понятным.
Следующий заметный тренд в биологии — это использование математических моделей на базе популяционной генетики и теории игр. Оказывается, что животные играют в игры по выживанию и таким путем природа находит эволюционно стабильные стратегии. Однако, такие модели изначально основаны на использовании статистики. В этом случае хорошо вспомнить пример, который часто приводится в книгах по математической статистики: игра на бирже. Берем данные по покупкам-продажам одной компании за определенный промежуток времени. Всегда возможно хорошо описать эти данные определенной моделью. Тем не менее, должно быть понятно, что использовать эту модель для улучшения своего финансового положения настоятельно не рекомендуется.
Возможно, что сравнение с игрой на бирже вызовет возражение, что модели в биологии не являются эмпирическими, а отражают реально протекающие процессы. Таким образом, модели в биологии скорее следует скорее рассматривать как физические модели. Не думаю, что такое возражение пройдет в случае популяционной генетики и использования формализма теории игр. Мне пока не попадались на глаза экспериментальные работы, которые убедительно доказывают, что гены контролируют поведение. Все, что можно увидеть относится исключительно к корреляциям. Механизма контроля генами поведения организма биологи не предлагают.
Дарвин записал в записной книжке:
‘Тот, кто понимает бабуина, больше продвинется по части метафизики, чем Локк.’
Книги Дугаткина и Хармана показывают, что биологи восприняли этот призыв всерьез и из книг хорошо видно, что из этого получилось. Я ничего не имею против изучения поведения животных, но с моей точки зрения, если мы хотим построить общество, в котором можно комфортно жить, то более разумно обратиться к истории. Концепция естественного права (человеческая природа содержит в себе некоторые неоспоримые правила) имеет гораздо более долгую историю. Было бы полезно сравнить заключения современных биологов, которые пытаются разрешить метафизические вопросы путем наблюдения за бабуинами, с идеями естественного права. См. обзор лекций ‘Естественное право и человеческая природа‘ — Естественное право.
Информация
Орен Харман, Цена альтруизма: Джордж Прайс и поиск происхождения добра, (Oren Harman, The Price of Altruism: George Price and the Search for the Origins of Kindness)
Ли Дугаткин, Уравнение альтруизма: Семь ученых ищут происхождение добра (Lee Alan Dugatkin, The Altruism Equation: Seven Scientists Search for the Origin of Goodness)
Дополнительная информация
О книге V. Braitenberg ‘Vehicles: Experiments in Synthetic Psychology’. Автор там находит у машин не только поведение, но даже и психологию.
А. К. Дьюдни, Машинки Брайтенберга – автоматы с синтетической психологией. В мире науки, май, 1987